ВВЕДЕНИЕ

Финансовые услуги, связанные с движением денежных средств, обслуживают потребности в платежах, заемном финансировании, сбережениях и инвестировании, страховании, пенсионном обеспечении. Рынок финансовых услуг выступает одним из важнейших экономических институтов инклюзивного развития. Современным трендом развития мировой экономики является цифровизация. Рынок финансовых услуг в числе первых стал объектом цифровизации. Цифровизация финансовой сферы привлекает внимание академического и профессионального сообществ в основном из-за сохраняющихся вопросов, решение которых может сделать цифровые финансовые услуги более эффективными для всех субъектов рынка и экономики страны в целом. Именно в целях экономического роста на основе повышения благосостояния и качества жизни граждан реализуется программа «Цифровая экономика Российской Федерации»¹ (Программа «Цифровая экономика Российской Федерации», утв. распоряжением Правительства РФ от 28 июля 2017 г. No 1632-р).

Важный импульс в развитии данного направления связан с присоединением в 2014 г. Банка России к инициативе G20 по повышению доступности финансовых услуг² (PFI (2010). G20 Principles for innovative financial inclusion: Еxecutive brief. URL: http://www.gpfi.org/publications/g20-principles-innovative-financial-inclusion-executive-brief.). Речь идет не только об увеличении ценовой, ассортиментной и ментальной доступности через развитие конкуренции на финансовом рынке, расширение линейки финансовых продуктов и повышение финансовой грамотности населения, но и об улучшении физической доступности финансовых услуг преимущественно через цифровизацию каналов дистрибуции³ (Обзор состояния финансовой доступности в Российской Фе-дерации в 2015 г. URL: https://www.cbr.ru/StaticHtml/File/44096/rev_fin_20161110.pdf.).

Проникновению процессов цифровизации на рынок финансовых услуг в большой степени способствуют определенные предпосылки, анализу которых в исследовании уделено большое внимание. Распространение цифровизации на российском рынке финансовых услуг рассматривается в сравнении с общемировыми тенденциями. На концептуальном уровне в статье исследуются риски цифровых финансовых услуг.

Цель исследования - развитие существенных положений теории цифровых финансов и выявление тенденций и особенностей цифровизации российского рынка финансовых услуг.

СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ ПРОБЛЕМЫ

В настоящее время основная проблематика исследований зарубежных и отечественных авторов, предметом которых выступают цифровые финансовые услуги, связана с определением понятия цифровой финансовой услуги, выявлением преимуществ цифровизации для финансовой индустрии, обоснованием неполноценности финансовой грамотности без цифровых компетенций, а также с идентификацией вызовов и рисков цифровой трансформации финансовых услуг как для отдельных субъектов финансового рынка, так и для экономики в целом.

Несмотря на отсутствие общепризнанного определения цифровых финансовых услуг (digital financial services, далее - DFS), среди исследователей существует определенный консенсус в отношении того, что: 1) DES охватывают все продукты, услуги, технологии и инфраструктуру, которые позволяют широкому кругу получателей - физическим лицам и компаниям - иметь от широкого круга поставщиков доступ к платежам, сбережениям и кредитам через Интернет (в режиме онлайн) [Gomber, Koch, Siering, 2017; Manyika et al., 2016; Barbesino, Camerani, Gaudino, 2005]; 2) ключевыми компонентами любой DFS являются цифровая платформа, розничные агенты и клиенты, а также устройства, которые используют клиенты и агенты для совершения трансакций через цифровую платформу [Lauer, 2015].

Заслуживает внимания мнение G. Boyes и М. Stone [2003] о важности понимания основных характеристик финансовых услуг в физическом мире и их переосмысления при цифровой трансформации для успешной деятельности на рынке DES.

Раскрывая положительное влияние цифровизации на рынок финансовых услуг для всех его субъектов, исследователи отмечают рост конкуренции на нем, консолидацию информационных технологий финансовыми организациями для диверсификации своего бизнеса, значительное снижение операционных издержек, уменьшение информационной асимметрии и повышение эффективности ценообразования, расширение набора финансовых услуг и круга обслуживаемых клиентов, обеспечение финансовой доступности в странах с развивающейся и развитой экономикой [Ozili, 2018; Семернина, Пономарев, 2018; Халин, Чернова, 2018; Nyantakyi, Sy, 2015; Haider, 2018; Thakor, 1999].

В ряде исследований поясняется влияние DFS на финансовую грамотность населения и обосновывается неполноценность финансовой грамотности при отсутствии цифровых компетенций [Michelle, 2016].

Помимо упрощения доступа к финансовым услугам DES дают и другие преимущества, такие как экономическая эффективность, безопасность и прозрачность [Villasenor, West, Lewis, 2015].

Одним из направлений исследований являются вызовы и риски цифровой трансформации в условиях межсегментной конвергенции финансового рынка для субъектов и экономики [Болдырева, Решетникова, 2016]. Концептуальные аспекты риск-менеджмента раскрыты в трудах Р.М. Качалова [2012], В.Г. Халина, Г.В. Черновой [2013]. Обзор рисков цифровизации для российской экономики и общества на современном этапе представили также В.Г. Халин и Г.В. Чернова [2018]. Развернутый критический обзор возможных негативных последствий цифровизации на рынке капиталов проведен Е. Parana [2018].

В научной литературе освещаются проблемы, связанные с регулированием DES, дается оценка адекватности текущей нормативно-правовой базы и обосновывается необходимость всеобъемлющего режима регулирования для обеспечения устойчивости финансовой системы [Ncube, 2016; Марамыгин, 2017а; Lapukeni, Ng'andwe, 2016].

В целом исследование цифровизации финансовых услуг в научной литературе представлено достаточным разнообразием направлений. Однако есть ряд нерешенных вопросов. Так, в настоящее время описание DES дается в основном только через форму предоставления финансовых услуг. Без внимания остается сущность финансовой услуги при ее трансформации в DES. Обращая внимание на последствия цифровизации финансовых услуг, исследователи, как правило, не раскрывают предпосылки, которые сделали возможным процесс цифровой трансформации финансового рынка. В статье раскрыты необходимые и достаточные предпосылки цифровизации рынка финансовых услуг. Сделана попытка восполнить некоторые пробелы теории цифровых финансов - раскрыть DES через сущность и особенности финансовой услуги. Также представлены результаты анализа проникновения DES на российский рынок финансовых услуг в сравнении с общемировыми тенденциями, и заложены концептуальные основы риск-менеджмента DES.

МЕТОДОЛОГИЯ И ИНФОРМАЦИОННАЯ БАЗА ИССЛЕДОВАНИЯ

В основе теоретической платформы исследования лежит комбинированный подход, включающий теорию финансового посредничества, маркетинга услуг, общую теорию риска, философские категории условия и необходимости. Теория финансового посредничества используется для определения трансформации функций финансовых организаций в условиях цифровизации. Теория маркетинга услуг дает ключ к пониманию сущности финансовой услуги через раскрытие ее особенностей. В связке с философскими категориями условия и необходимости она позволяет раскрыть необходимые и достаточные предпосылки цифровизации финансовой сферы. Общая теория риска послужила основой формирования концептуальных аспектов риск-менеджмента DES.

Главным ограничением исследования является узость источников информации о практике применения DES. В основном использовались вторичные данные для определения тенденций на рынке финансовых услуг под влиянием цифровизации. Информационной базой межрегионального анализа цифровизации финансовых услуг выступили данные Всемирного банка и Центрального банка РФ за период с 2015 по 2018 г. В статье также использовались подробные тематические исследования, которые предполагали сбор некоторых первичных данных. Это позволило четко сформулировать практические проблемы и возможности, с которыми сталкиваются цифровые финансовые услуги.

ФИНАНСОВАЯ УСЛУГА И ПРЕДПОСЫЛКИ ЕЕ ЦИФРОВИЗАЦИИ

Сфера финансовых услуг стала объектом цифровизации в первую очередь, что предопределяется спецификой финансовой услуги. Знание сущностных особенностей финансовой услуги позволяет подходить к вопросам цифровизации с пониманием ее возможностей и ограничений.

Исследователи, раскрывая особенности финансовой услуги, развивают концепцию ІНІР (intangibility, heterogenity, inseparability, perishability), предложенную в маркетинге услуг [Рукавишников, 2015; Фадеева, 2012а; Фадеева, 2012b; Hoffman, Bateson, 2010; Wirtz, Lovelock, 2017; Lovelock, Gummesson, 2004; Kotler, 1984].

К особенностям финансовой услуги исследователи относят: опосредованный характер; неосязаемость; рассмотрение услуги как вида деятельности; элементный состав процесса оказания услуги; личностно-потребительскую ориентацию услуги и др.

Оказание финансовой услуги опосредовано движением денег, ценных бумаг, иных финансовых инструментов.

Под неосязаемостью услуги понимается ее физическая нематериальность (невозможность ощутить, протестировать услугу до ее потребления) и ментальная нематериальность (невозможность ее мысленно представить, вообразить). Опосредованный характер финансовой услуги усиливает ее неосязаемость в силу преимущественно безналичного движения денежных средств и бездокументарного характера многих видов финансовых инструментов. Высокая роль неосязаемости финансовой услуги предполагает наличие у ее потребителя определенного набора качеств (уровня образования, объема знаний, умений, навыков, норм общественного поведения и пр.).

Рассмотрение услуги как вида деятельности позволяет говорить о целенаправленном характере этой деятельности и рисках, связанных с ней.

Элементный состав процесса оказания услуги предпологает систему взаимосвязанных элементов с выделением потребителя, продавца и системы доставки, включающей технологию предоставления услуги.

Личностно-потребительская ориентация финансовой услуги в силу непосредственного участия потребителя в ее производстве усиливает тенденцию к разнообразию и персонализации услуги. Тезис «один размер подходит всем» к финансовым услугам редко может быть применим из-за различного восприятия ценности финансовой услуги клиентами разных сегментов рынка. Цифровизация финансовых услуг снижает уровень личных контактов между банком и клиентом [Boyes, Stone, 2003]. Отсюда следует, что финансовые услуги могут быть ориентированы на массового потребителя (розничные) и индивидуальную систему обслуживания (как правило, VIP-клиентов, например, private banking).

Финансовые услуги отличаются большим разнообразием. Раскрыть сущность финансовой услуги в значительной степени помогает их классификация. G. Boyes и М. Stone [2003] предлагают интересные подходы к типологии розничных финансовых услуг.

По нашему мнению, с точки зрения цели исследования значение имеет классификация финансовых услуг на основе кросс-сегментного подхода к финансовому рынку как целостному явлению⁴ (Отметим, что кросс-сегментный подход признан ЦБ РФ и взят им за основу регулирования финансового рынка.). В основе данного подхода лежит сегментация финансового рынка по объекту сделки с выделением денежного рынка, кредитного рынка, рынка ценных бумаг, валютного рынка, страхового рынка, пенсионного рынка [Болдырева, Решетникова, 2016]. Каждый из выделенных сегментов предназначен для удовлетворения определенных потребностей, прежде всего, основных участников рынка - покупателей и продавцов услуг.

Классификация финансовых услуг может быть проведена также на основе бюджета экономического субъекта с выделением пассивных операций (привлечение финансовых ресурсов) и активных операций (размещение свободных денежных средств). В целом, приобретая финансовые услуги, физические и юридические лица удовлетворяют потребности в заемном капитале, расчетах и платежах, сбережениях и инвестициях, страховании, пенсионном обеспечении. Спектр фактически предоставляемых финансовых услуг, формирующих выделенные группы, подвержен постоянным изменениям, связанным с влиянием многих факторов, например финансовых инноваций в продуктовой линейке и технологиях предоставления услуг.

Как известно, в основе существования любого явления лежит комплекс предпосылок (условий): необходимых и достаточных [Философский энциклопедический словарь, 1983, с. 707].

Необходимые предпосылки цифровизации финансовых услуг - это те объективные особенности финансовой услуги, наличие которых способствует ее цифровизации. Существенной необходимой предпосылкой выступает прежде всего неосязаемость услуги (физическая и ментальная нематериальность). Она проявляется в безналичном и бездокументарном характере большинства операций и инструментов финансового рынка, в результате чего не требуется физическое перемещение финансовых активов и появляется возможность их цифрового представления.

Достаточные предпосылки цифровизации финансовых услуг - это субъективные условия и факторы, формируемые средой, внешней по отношению к самим финансовым услугам, реализация которых способствует их цифровизации. Достаточные предпосылки цифровизации формируются интересами (потребностями) участников финансовых отношений и техническими возможностями их удовлетворения. С цифровизацией финансовых сервисов связаны преимущества для всех субъектов рынка финансовых услуг - поставщиков услуги, ее потребителей, регулирующих и надзорных органов. Цифровизация повышает удовлетворенность потребителей финансовых услуг; расширяет возможности управления капиталом экономического субъекта; сокращает издержки всех участников финансового рынка; ускоряет финансовые операции; увеличивает территориальное покрытие финансовыми услугами; повышает транспарентность отношений на финансовом рынке.

К техническим возможностям удовлетворения потребностей участников финансовых отношений можно отнести использование на регулярной основе компьютеров, информационно-телекоммуникационной сети Интернет, мобильных средств связи, глубокую интеграцию социальных сетей и др.

Таким образом, исследование особенностей финансовых услуг выявило наличие необходимых и достаточных предпосылок их цифровизации. Необходимые предпосылки носят объективный характер, их перечень и содержание определяются особенностями финансовой услуги. Достаточные предпосылки имеют субъективный характер, их перечень и содержание обусловлены потребностями и техническими возможностями участников финансовых отношений.

РОССИЙСКИЕ И ОБЩЕМИРОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ЦИФРОВОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ РЫНКА ФИНАНСОВЫХ УСЛУГ

Влияние цифровизации на российский рынок финансовых услуг имеет комплексный характер и описывается следующими тенденциями.

Взаимодействие потребителей финансовых услуг с финансовыми организациями. Оно может осуществляться в разных формах - на основе личного контакта, в виде дистанционного электронного взаимодействия. При этом цифровизация в первую очередь способствует развитию последнего варианта взаимодействия.

Россию отличает более низкий уровень использования персональных компьютеров и Интернета по сравнению с Европой. Также между отдельными группами российского населения существует серьезный разрыв в цифровых навыках. В 2016 г. доля жителей, использующих широкополосный доступ к Интернету, составляла 18,77 %. При этом на 100 человек приходилось 160 мобильных телефонов, и из 100 человек 71,29 человека использовали мобильный доступ к Интернету. Средняя скорость Интернета в России выросла на 29 % (до 12,2 Мбит/с), по этому показателю РФ находится на одном уровне с Францией, Италией и Грецией⁵ (Программа «Цифровая экономика Российской Федерации», утв. распоряжением Правительства РФ от 28 июля 2017 г. No 1632-р).

Тем не менее растет доля взрослого населения, имеющего возможность дистанционного доступа к банковским счетам для перевода денежных средств (интернет- банкинг и/или мобильный банкинг), с 2015 до 2018 г. этот показатель вырос более чем на 25 % (рис. 1).

Первым видом финансовых услуг, в который пришла цифровизация, были платежные услуги. Проявлениями трансформации этих услуг стали электронные деньги, электронные кошельки (ЯндексДеньги, QIWI-кошелек и т. д.), мобильные платежи через операторов сотовой связи, интернет-платежи. Появляются новые типы карт, возможности перевода денег с карты на карту. И в настоящее время этот вид финансовых услуг наиболее сильно подвержен цифровизации: сервисы онлайн-платежей и онлайн-переводов, P2P⁶ ( P2P (peer-to-peer) – переводы между физическими лицами), сервисы В2В⁷ (B2B (business-to-business) – переводы между юридическими лицами) платежей и переводов, облачные кассы и смарт-терминалы.

Создание платформы для удаленной идентификации с использованием единой системы идентификации и аутентификации обеспечивает дистанционное получение финансовых услуг физическими лицами. Дистанционный доступ к банковским счетам для осуществления перевода денежных средств в 2017 г. использовали 45,1 % населения России⁸ (Обзор состояния финансовой доступности в Российской Феде-рации в 2017 г. URL: https://www.cbr.ru/Content/Document/File/47451/rev_fin_20180828.pdf.). В перспективе развитие платформы для удаленной идентификации позволит перевести финансовые услуги полностью в цифровую среду.

По итогам 2017 г. доля электронного документооборота кредитных организаций с участниками финансового рынка составила 15 %, некредитных финансовых организаций - 62 %. Физическим лицам через дистанционные каналы продаж доступны 66 % финансовых продуктов и услуг⁹ (Основные направления развития финансовых технологий на период 2018–2020 гг. URL: http://www.cbr.ru/Content/Document/File/35816/ON_FinTex_2017.pdf.).

Переход к безналичным расчетам в Российской Федерации отражает общемировую тенденцию, о чем свидетельствует постоянное увеличение доли взрослого населения, которое имеет счета в финансовых организациях. По этому показателю Россия существенно превосходит среднемировой уровень (рис. 2).

Показателем проникновения цифровизации в сферу финансовых услуг является увеличение количества платежных карт, эмитированных российскими кредитными организациями (далее - КО); электронных терминалов, установленных в организациях торговли (услуг); счетов, открытых физическим лицам, которые могут быть использованы для проведения платежей как в абсолютном выражении, так и на 1 тыс. человек взрослого населения (табл. 1).

Также увеличивается доля населения, использующего дистанционный доступ к банковским счетам. Наиболее активной группой пользователей дистанционного доступа для перевода денежных средств является население в возрасте от 21 до 30 лет (63,6 % данной категории населения). С увеличением возраста процент населения, использующего дистанционный доступ для перевода денежных средств, снижается.

В 2017 г. по сравнению с 2016 г. в России возросла доля населения, использующего как интернет-банкинг через стационарный компьютер, ноутбук, мобильное устройство (с 15,3 до 30,9 %), так и мобильный банкинг через приложение и/или CMC-команды (с 28,5 до 40,2 %).

В 2018 г. для определения степени ментальной готовности населения России применять DFS впервые была измерена доля взрослого населения, готового начать регулярно пользоваться дистанционными каналами доступа к финансовым услугам при наличии такой возможности, которая составила 54,3 %¹⁰ (Обзор состояния финансовой доступности в Российской Федера-ции в 2017 г. С. 3. URL: https://www.cbr.ru/Content/Document/File/47451/rev_fin_20180828.pdf.).

Таким образом, Россия не отстает от общемировой тенденции дистанционного управления счетами через мобильные приложения (рис. 3).

Платежную карту (расчетную (дебетовую) и/или кредитную) в мае 2018 г. имели 84,4 % взрослого населения, прирост за год составил 5 п.п. При этом существенно возросла доля населения, имеющего зарплатную карту и другую расчетную (дебетовую) карту (с 9,1 до 17,3 %)¹¹ (Там же.).

Население стало более активно использовать платежные карты для расчетов. За 2017 г. объем платежей за товары (работы, услуги), совершенных с использованием платежных (расчетных и кредитных) карт, вырос на 31,1 %.

По доле взрослого населения, которое использовало дебетовую или кредитную карту для совершения покупок, Россия уступает только странам Европы и Северной Америки (рис. 4).

С целью развития рынка платежных услуг по инициативе Банка России создана система быстрых платежей, которая обеспечивает возможность переводов денежных средств круглосуточно в режиме реального времени по номеру мобильного телефона между физическими лицами, а также в адрес юридических лиц и государственных органов.

Цифровые финансовые сервисы, платформы интернет-банкинга обеспечивают дистанционный доступ к  банковским счетам и позволяют получать сберегательные и кредитные услуги через веб-браузер или с помощью специализированного мобильного приложения. В результате дистанционная форма предоставления распространилась на кредитные услуги, сервисы онлайн-кредитования потребителям предлагают банки и микрофинансовые организации (МФО). Начинает использоваться цифровой канал доступа к страховым услугам – страхование через Интернет (электронный полис ОСАГО). Перспективными предметами научных исследований процессов цифровизации представляются кредитный, фондовый и страховой рынки. Это возможно по мере формирования достаточного аналитического материала

Анализ процессов цифровизации различных видов финансовых услуг позволил построить следующую классификацию форм ее проявления (табл. 2).

Как показывает анализ, следствием цифровизации финансовых услуг становится также усиление процесса дезинтермедиации¹² (Дезинтермедиация – отказ от посредничества банков на рынке ссудных капиталов в пользу прямого выпуска ценных бумаг, ситуа-ция, когда финансовые институты не имеют возможности выполнять свои посреднические функции. URL: http://coolidea.ru/dictionary/?dic_tid=3117), предполагающего устранение финансовых посредников, преимущественно банковских. Избавляя потребителя от необходимости привлекать дополнительных посредников, финансовые технологии оказывают давление на традиционные бизнес-модели финансовых организаций, усиливая конкуренцию со стороны новых способов предоставления финансовых услуг. Появляются краудфандинговые платформы для взаимного кредитования в форматах P2P, Р2В, В2В [Марамыгин, 2017Ь].

Изменение потребительского поведения. Потребители быстро привыкают к получению финансовой услуги «в один клик», ожидают получить ее просто и быстро, по оправданной цене. Современные потребители менее терпимы к плохому обслуживанию, становятся более осведомленными.

Изменение инфраструктуры рынка финансовых услуг. Сейчас в России отмечается тенденция к снижению физического присутствия точек финансовой инфраструктуры, уменьшается количество офисов. При этом наблюдается устойчивый рост использования населением дистанционных каналов доступа к финансовым услугам, не зависящих от места жительства или нахождения клиентов (табл. 3).

В анализируемом периоде количество подразделений КО и банкоматов неизменно сокращалось, но стоит отметить, что темп этого сокращения замедляется. Также уменьшилось количество субъектов страхового дела на 53,44 %, МФО - на 45,93 %.

Цифровой платформой для дистанционной розничной дистрибуции финансовых услуг и системой регистрации финансовых сделок является «Маркетплейс», который призван, с одной стороны, обеспечить равный доступ пользователей к финансовым услугам, с другой - способствовать развитию конкуренции и повышению безопасности предоставления финансовых сервисов.

В соответствии с результатами исследований наиболее перспективными финансовыми технологиями являются: Big Data и анализ данных; мобильные технологии; искусственный интеллект; роботизация; биометрия; распределенные реестры; облачные технологии¹³ (Основные направления развития финансовых технологий на период 2018–2020 гг. URL: http://www.cbr.ru/Content/Document/File/35816/ON_FinTex_2017.pdf.).

Развитие цифровых технологий приводит также к постепенному размыванию границ финансовой отрасли. Банки и другие финансовые организации начинают кооперироваться с финтех-компаниями¹⁴ (Beyond Fintech: A Pragmatic Assessment of Disruptive Potential in Financial Services. Part of the Future of Financial Services series. World Economic Forum in collaboration with Deloitte. August 2017.), все больше финансовых сервисов предоставляют отнюдь не финансовые организации. Крупные технологические компании тоже могут иметь определенные конкурентные преимущества перед финансовыми институтами - они могут формировать массивы данных о потребителях и монетизировать их.

В целом на российском рынке проявляются все общемировые тенденции, связанные с цифровизацией финансовых услуг.

ВЛИЯНИЕ ЦИФРОВИЗАЦИИ НА РИСКИ ФИНАНСОВОЙ СФЕРЫ

Оборотной стороной положительных последствий циф- ровизации финансовых сервисов выступает появление новых и усложнение прежних вызовов. Отметим, что в зарубежной и отечественной специальной литературе отсутствует теоретическое обоснование рисков цифровых финансовых услуг, а также их систематизация и классификация.

Для оценки влияния цифровизации на риски финансовых услуг принципиальное значение имеет учет особенностей финансовой услуги, раскрытых выше.

По критерию «источник риска» можно выделить три группы рисков, связанных с финансовыми услугами. Первая группа рисков обусловлена спецификой самой финансовой услуги, опосредованной финансовыми активами, имеющими денежное выражение. Вторая группа рисков в качестве источника имеет поведение потребителя финансовой услуги, определенное отсутствием у него набора качеств (прежде всего финансовой и цифровой грамотности), необходимых по причине неосязаемости финансовой услуги и в связи с особенностями ее системы доставки. Источником третьей группы рисков выступает деятельность финансовых организаций - поставщиков финансовых услуг, связанная с процессом оказания услуги, одним из этапов которого является технология ее предоставления.

Таблица 3 - Инфраструктура рынка финансовых услуг Table 3 - Infrastructure of the financial services market

Рассчитано по данным Банка России, Росстата.

Цифровизация снижает некоторые известные риски, например риски технических ошибок персонала, но она также приводит к возникновению новых рисков через создание цифровых финансовых активов, изменение технологии предоставления финансовой услуги и расширение ее элементного состава - появление информационнокоммуникационного посредника (далее - И КП).

Каждый из выделенных источников служит генератором своих рисков. В целом основные риски цифровых финансовых услуг, выделяемые исследователями [Parana, 2018; Lewis, Villasenor, West, 2017; Ncube et al., 2012; Mapa- мыгин, 2017a; Lapukeni, Ng'andwe, 2016; Халин, Чернова, 2018], перечислены в табл. 4.

Общепризнанно положение о двойственной природе риска, которая заключается в понимании его, с одной стороны, как опасности, связанной со значительными возможными потерями, с другой стороны, как источника развития, источника возможного выигрыша в денежной и неденежной формах. Для ограничения нежелательных последствий реализации риска и усиления желательных им надо управлять. Учитывая двойственную природу риска, специфику финансовых услуг и особенности регулирования финансового рынка, следует выделять четыре уровня управления рисками финансовых услуг: государственное регулирование рисков, управление рисками на уровне саморегулируемой организации в сфере финансового рынка (далее - СРО), управление рисками на уровне финансовой организации и ИКП, а также управление рисками на уровне потребителя финансовых услуг (домохозяйства и организации) (табл. 5).

В целом цифровизация финансовых услуг трансформирует традиционные риски и приводит к появлению новых рисков для участников рынка и всей финансовой системы. Управление такими рисками требует обязательной разработки и внедрения специальных программ и использования при этом как общеизвестных, так и нестандартных методов.

Таблица 4 - Риски цифровых финансовых услуг

Table 4 - Risks of digital financial services

Таблица 5 - Уровни управления рисками финансовых услуг

Table 5 - Levels of financial services risk management

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В статье раскрыты три ключевых вопроса теории и практики цифровизации финансовых услуг: предпосылки циф- ровизации финансовой сферы; масштабы проникновения цифровых финансовых услуг на российский рынок в сравнении с общемировыми тенденциями; риски цифровой трансформации финансовой индустрии.

Финансовая сфера стала объектом цифровизации в первую очередь. Причиной этого выступает наличие на финансовом рынке комплекса необходимых и достаточных предпосылок цифровизации. Необходимые, объективные предпосылки цифровизации финансовых услуг создает специфика самой финансовой услуги - ее неосязаемость, которая проявляется в безналичном и бездокументарном характере большинства операций и инструментов финансового рынка. Достаточные, субъективные предпосылки цифровизации определяются интересами участников финансовых отношений и техническими возможностями их удовлетворения. Главным макроэкономическим результатом цифровизации становятся рост конкуренции на финансовом рынке и повышение его эффективности.

Влияние цифровизации на российский рынок финансовых услуг имеет комплексный характер, проявляющийся в различных тенденциях. Несмотря на то, что, как показывает анализ, Россия отстает от развитых стран по степени охвата цифровизацией своего национального финансового рынка, она находится в русле общемировых тенденций.

Цифровизации расширяет спектр рисков рынка финансовых услуг. Помимо трех традиционных групп рисков - обусловленных спецификой самой финансовой услуги, поведением потребителя финансовой услуги и деятельностью финансовых организаций, авторы выделили особую группу - риски информационно-коммуникационного посредника.

Управление рисками должно идти на основе программ, охватывающих следующие уровни управления: государственное регулирование рисков, управление рисками на уровне саморегулируемой организации в сфере финансового рынка, управление рисками на уровне финансовой организации и информационно-коммуникационного посредника и управление рисками на уровне потребителя финансовых услуг.

Следует признать огромный потенциал развития, связанный с цифровыми финансовыми услугами. Однако надо помнить, что, предоставляя новые возможности, они становятся источниками новых рисков для участников рынка и финансовой системы в целом. 

Источники

1. Болдырева Н.Б., Решетникова Л.Г. (2016). Межсегментная конвергенция российского финансового рынка: формы и риски // Страхование и управление рисками: проблемы и перспективы / под ред. С.А. Белозёрова, Н.П. Кузнецовой. М.: Проспект. С. 46-69.


2. Качалов Р.М. (2012). Управление экономическим риском: теоретические основы и приложения: монография. СПб.: Нестор-История.


3. Марамыгин М.С. (2017а). Краудэкономика: новая реальность, новые финансовые инструменты // Бизнес, менеджмент и право. № 3-4 (39-40). С. 17.


4. Марамыгин М.С. (2017b). Финансовые инструменты новой индустриализации в реалиях краудэкономики // Экономическое, социальное и духовное обновление как основа новой индустриализации России: сб. науч, тр. IV Уральских научных чтений профессоров и докторантов общественных наук / отв. за вып. Я.П. Силин, П. Иваницкий. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. экон, ун-та. С. 114-120.


5. Рукавишников М.А. (2015). Сектор финансовых услуг как особый сегмент рынка услуг // Современные проблемы науки и образования. № 2. URL: https://www.science-education.ru/ru/artide/view?id=20419.


6. Семернина Ю.В., Пономарев А.Н. (2018). Цифровая трансформация финансовых услуг // Управление финансовыми рисками в цифровой экономике: кол. монография / под общ. ред. Е.А. Нестеренко. Саратов: Саратовский соц.-экон. ин-т (филиал) РЭУ им. Г.В. Плеханова. С. 110-118.


7. Фадеева Н.В. (2012а). Свойства услуги и их пригодность для измерения качества услуговой системы // ВестникТГТУ. Т. 18. № 4. С. 1107-1114. URL: http://vestnik.tstu.ru/rus/t_18/pdf/18_4_049.pdf.


8. Фадеева Н.В. (2012b). Элементы и процессы услуговой системы, определяющие ее качество // Вестник ТГТУ. Т. 18. № 1. С. 262-269. URL: http://vestnik.tstu.ru/rus/t_18/pdf/18_1_028.pdf.


9. Философский энциклопедический словарь / гл. ред.: Л.Ф. Ильичев, П.Н. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. М.: Сов. эн- цикл., 1983.


10. Халин В.Г., Чернова Г.В. (2013). Классификация методов управления экономическим риском // Страховое дело. № 8. 43-48.


11. Халин В.Г., Чернова Г.В. (2018). Цифровизация и ее влияние на российскую экономику и общество: преимущества, вызовы, угрозы и риски // Управленческое консультирование. № 10(118). С. 46-62.


12. Barbesino R, Camerani R., Gaudino A. (2005). Digital finance in Europe: Competitive dynamics and online behaviour. Journal of Financial Services Marketing, vol. 9(4), pp. 329-343. URL: http://doi.org/10.1057/palgrave.fsm.4770164.


13. Boyes G., Stone M. (2003). E-Business Opportunities in Financial Services. Journal of Financial Services Marketing, vol. 8(2), pp. 176-189. URL: http://doi.org/10.1057/palgrave.fsm.4770117.


14. Gomber R, Koch J.A., Siering M. (2017). Digital finance and FinTech: Current research and future research directions. Journal of Business Economics, vol. 87(5), pp. 537-580. URL: http://doi.Org/10.1007/sl1573-017-0852-x.


15. Haider H. (2018). Innovative financial technologies to support livelihoods and economic outcomes. K4D Helpdesk Report. Brighton, UK: Institute of Development Studies. URL: https://assets.publishing.service.gov.uk/media/5b6c552ee5274a297e35fa39/Digital_financial_services.pdf.


16. Hoffman K., Bateson J.E.G. (2010). Services Marketing: Concepts, Strategies & Cases. Thomson.


17. Kotler P. (1984). Marketing Management: Analysis, Planning and Control. N.J.: Prentice-Hall.


18. Lapukeni A., Ng'andwe Ch. (2016). Reconciling Competition and Regulation in Financial Services:The Case for Digital Financial Services. In: Annual MEFMI Research and Policy Seminar: Financing of Development, October, Harare, Zimbabwe. URL: www. researchgate.net/publication/323725543.


19. Lauer K. (2015). Digital Financial Inclusion. March. URL: https://www.cgap.org/research/publication/digital-finandal-inclusion.


20. Lewis R.J., Villasenor J.D., West D.M. (2017). The 2017 Brookings Financial and Digial Inclusion Project Report: Building a Secure and Inclusive Global Financial Ecosystem. Washington DC: The Center for Technology Innovation at Brookings. URL: https://www.brookings.edu/wp-content/uploads/2017/08/fdip_20170831_project_report.pdf.


21. Lovelock Ch., Gummesson E. (2004). Whither services marketing? In search of a new paradigm and fresh perspectives. Journal of Service Research, vol. 7(1), pp. 20-44.


22. Manyika J., Lund S., Singer M., White 0., Berry Ch. (2016). Digital finance for all: Powering inclusive growth in emerging economies. McKinsey Global Institute. September. USA: McKinsey & Company. URL: www.mckinsey.com/~/media/21AI02FA85A541В CABEA1F6B04F7E136.ashx.


23. Michelle A.M. (2016). The Effect of Digital Finance on Financial Inclusion in the Banking Industry in Kenya. URL: http://erepository.uonbi.ac.ke/bitstream/handle/11295/98616/Midika%20_The%20Effect%200f%20Digital%20Finance%200n%20Finan-dal%20lnclusion%20ln%20The%20Banking%20lndustry%20ln%20Kenya.pdf?sequence=1.


24. Ncube M. (2016). Digital Financial Services and Financial Inclusion in Africa. URL: https://quantumglobalgroup.com/commodi- ties_cat/digital-financial-services-and-financial-inclusion-in-africa/.


25. Ncube M., Murinde V., Kayizzi-Mugerwa S., Lufumpa Ch.L, Kararach G. (2012). Mobile Money Services, Regulation and Creating an Enabling Environment in Africa. Africa Development Bank, vol. 3(2), pp. 1-4. URL: www.afdb.org/fileadmin/uploads/afdb/Documents/Publications/Economic_Brief_-_Mobile_Money_Services_Regulation_and_Creating_an_Enabling_Environ- ment_in_Africa.pdf.


26. Nyantakyi E.B., Sy M. (2015). The Banking System in Africa: Main Facts and Challenges. Africa Economic Brief, vol. 6(5), pp. 1-16. URL: www.afdb.org/fileadmin/uploads/afdb/Documents/Knowledge/AEB_Vol_6_lssue_5_2015_The_Banking_System_in_Africa          Main_Facts_and_Challenges-10_2015.pdf.


27. Ozili Р.К. (2018). Impact of digital finance on financial inclusion and stability. Borsa Istanbul Review, vol. 18(4), pp. 329-340. URL: https://doi.Org/10.1016/j.bir.2017.12.003.


28. Parana E. (2018). Digitalized Finance: Financial Capitalism and Informational Revolution. Boston: Brill. URL: https://doi.org/10.1163/9789004383920.


29. Thakor A.V. (1999). Information technology and financial services consolidation. Journal of Banking & Finance, vol. 23(2-4), pp. 697-700. URL: https://doi.Org/10.1016/50378-4266(98)00104-6.


30. Villasenor J.D., West DM, Lewis R.J. (2015). The 2015 Brookings Financial and Digital Inclusion Project Report: Measuring Progress on Financial Access and Usage. Washington DC: The Center for Technology Innovation at Brookings. URL: https://www.brookings.edu/wp-content/uploads/2016/06/fdip2015.pdf.


31. Wirtz J., Lovelock C.H. (2017). Essentials of Services Marketing. Pearson.