Одной из проблем, исследованием которых занимается Институт психо­логии РАН, является проблема совре­менного терроризма и проблема про­тиводействия этой «чуме третьего тысячелетия». Результатом исследований данной проблематики в Институте к настоящему времени является выход в свет монографии «Современный тер­роризм: социально-психологический анализ» (2008) и учебного пособия для вузов «Психология современного терроризма» (2010). Кроме этого, в Инсти­туте ведется активная исследовательс­кая работа по проблемам профилактики терроризма и психокоррекционной работы с жертвами террористических актов. Завершена обширная эмпири­ческая исследовательская программа по этой проблеме, ведется обработка полученных данных.

Современный терроризм — это противоправные насильственные действия по устрашению и подавле­нию конкурентов во имя достижения социально-экономических, террито­риальных, идейно-политических, ре­лигиозно-этнических и иных, в том числе и глобальных целей, которые условно можно обозначить как циви­лизационные.

Проблема эта комплексная. Ее можно соотнести с проблемой глоба­лизации по нормам западного мира, которая подразумевает формирование единого центра управления человече­ством во главе с западным миром в со­ответствии с его ценностями. Главное в глобализации — разрушение охран­ных барьеров национальных госу­дарств: экономических, политических и социально-культурных, — в угоду ценностям западной индивидуалисти­ческой цивилизации.

Культурное и моральное нашествие западной цивилизации на страны тра­диционного мира приводит к угрозе их этнической идентичности, экономи­ческой, финансовой и политической эксплуатации и манипуляции, воен­ной экспансии и подавлению тради­ционных (коллективистических) об­ществ. Негативная внешняя оценка культурных традиций нецивилизован­ных, по западным меркам, народов приводит к их острой реакции на угрожающе-принудительные предложе­ния отказаться от своей национальной суверенности, приверженности своим культурным идеалам, от своих пред­ставлений о чести, достоинстве и справедливости.

Это, в конечном счете, рождает не­симметричный ответ западной циви­лизации — борьбу против нее всеми доступными средствами, в том числе и терроризмом. Там, где западный мир видит государство с современной эко­номикой и процветанием демократи­ческих свобод, потенциальный ислам­ский террорист видит (исходя из сво­их жизненных ориентаций):

• 
  

  безбожие и разврат,

  
  


• 
  

  непреодолимый контраст роскоши и нищеты,

  
  


• 
  

  взяточничество, коррупцию и без­законие.

  
  

Именно эти пороки западной ци­вилизации эксплуатируются религи­озными фундаменталистами и помо­гают им вербовать террористов-смертников.

Не менее существенна проблема взаимоотношений стран христианско­го и мусульманского мира в истори­ческой перспективе.

Со времени возникновения в Ара­вии ислама прошло почти четырнад­цать веков. С тех пор христианство и ислам сосуществуют как соседи, час­то как соперники и иногда как враги. Ислам и христианство являются близ­кими религиями с огромным общим наследием, считают себя носителями Высшего откровения Господня, обя­занными нести его всему человечеству. Поэтому главным мировым соперни­ком в этом плане они считают друг друга.

В связи с этим необходимо обра­тить внимание на образование му­сульманских меньшинств в преиму­щественно христианских странах и регионах проживания. Массовая эмиграция мусульман в страны и ре­гионы христианского мира ставит важные проблемы, решение которых пока не просматривается. Мусульман­ские меньшинства находятся в ситуа­ции радикального отличия от боль­шинства, среди которого они живут, не только тем, что исповедуют другую ре­лигию, но и тем, что придерживаются в корне отличных взглядов на то, что означает, требует и определяет религия.

Но, как и все прочие люди, мусуль­мане ищут возможности протеста про­тив политического подавления и эко­номического притеснения, обрекая свои реакции в привычные для их мировоззрения и традиций формы. Не­зависимо от того, идет ли речь о по­литических, экономических или со­циальных проблемах, большинство мусульман выражает свои обиды и чаяния в религиозных категориях. Для традиционного мусульманина религия не только универсальна, но и занима­ет центральное место в системе его мировоззрения, составляет первоос­нову его самосознания, социальных обязательств и взаимодействий. Именно религия выделяет мусульман среди прочих людей и объединяет их между собой, проводя грань между ними и всеми прочими людьми, даже если последние живут в той же стране и говорят на том же языке.

Значима также проблема активиза­ции агрессивно-экстремистских рели­гиозных течений внутри Ислама на фоне понимания необходимости со­вместных усилий цивилизованного мира в борьбе с терроризмом, «не име­ющим своего лица и национальности». Между тем, «национально-религиоз­ная окраска» фундаменталистского терроризма не признается представи­телями евро-американской цивилиза­ции. Не стал предметом анализа и осмысления основной идейный тезис исламских фундаменталистов о том, что их борьба направлена против на­циональных и религиозных притесне­ний со стороны западного мира, в ко­торой ими признается допустимым использование любых средств, вклю­чая и террористическую деятельность.

Особую роль в рамках борьбы за чистоту Ислама играют идейные вдох­новители терроризма. Пример: Усама Бен Ладен. Источник вдохновения для других террористов обычно выступа­ет как «оппозиционный лидер». Это означает, что эти лидеры выступают против существующего мироустрой­ства жизни. И их позиция — это пози­ция «нового» мироустройства, противостоящего западной цивилизации и «американскому империализму». Терроризм, по их представлениям, рассматривается как священная борь­ба от имени Бога. В этом случае свет­ские аргументы, согласно которым они сумасшедшие, поскольку могут убивать невинных людей и т. д., не работают. Для религиозных террористов-фанатиков, и это необходимо от­четливо понимать, — терроризм не по­литический акт. Он направлен на создание общества в соответствии с исламскими догмами, или точнее, с агрессивными положениями вахха­бизма и других религиозно-агрессив­ных течений в рамках Ислама.

Традиционный Ислам проповеду­ет мирное сосуществование со всеми народами, независимо от их религиоз­ной традиции. Совет муфтиев России неоднократно выступал с заявления­ми, осуждающими терроризм и экс­тремизм как не имеющих никакой опоры в Исламе. В «Священном Ко­ране» убийство невинного человека по пагубности и степени греховности приравнивается к убийству всего чело­вечества. Так, реагируя на теракты в московском метро, совершенные 29 марта 2010 года, Верховный муфтий России Талгат Таджуддин заявил, что мусульманские общины Центрально­го духовного управления мусульман России «гневно клеймят тех, кто ре­шился на эти варварские бесчеловеч­ные преступления».

Но вот что говорит, например, Бен Ладен: «Право убивать американцев — гражданское население или военно­служащих — это личная обязанность для каждого мусульманина, способно­го это делать в любой стране, где это возможно делать. Мы с Божьей помо­щью призываем каждого мусульмани­на, верящего в Аллаха и стремящегося получить вознаграждение во исполне­ние Божьего миропорядка, убивать американцев и грабить их деньги там, где это возможно».

Для религиозных экстремистов на­селение «враждебных стран» всегда бу­дет объектом террористических атак, большинство из которых «обесценены» с точки зрения их религиозной идеоло­гии. Для них убийство как священный акт является не политическим актом, а элементом жертвенности на религиоз­ной почве. Риторика религиозного тер­роризма является бескомпромиссной, поскольку она основана на догматах веры и упрощена в терминах «добра — зла». В конечном счете, происходит полное исключение моральных регу­ляторов — уничтожение врага любыми средствами превращается в доминирующий принцип, который начинает восприниматься как правильный, оправданный и высокоморальный, в чем и состоит основная мотивация террористов-смертников. К тому же мис­тические убеждения могут доходить до такой степени, что человек, соверша­ющий самоубийство, остается убеж­денным в том, что он не умрет, а перей­дет в новое для себя состояние высше­го блаженства.

Современный терроризм — слож­ное явление, которое было бы непра­вильно сводить к одному какому-либо фактору. Психологические и социаль­но-психологические детерминанты терроризма, связанные с мотивацией поведения террористов-смертников, будут рассмотрены ниже, здесь же важно обозначить междисциплинар­ную природу этого явления. В связи с этим напомню о IV Международной научной конференции по проблемам безопасности и противодействия терроризму, состоявшейся в конце октяб­ря 2008 года в МГУ имени М.В. Ломо­носова. Приведу перечень некоторых обсуждавшихся там тем, которые тре­буют дальнейшей научно-практичес­кой разработки:

• 
  

  нормативно-правовое регулирова­ние деятельности по психологичес­кому сопровождению антитеррористических мероприятий;

  
  


• 
  

  методологические аспекты соци­ально-психологического изучения террористических организаций;

  
  


• 
  

  клинические аспекты психологии терроризма и антитеррористической деятельности;

  
  


• 
  

  психологические основы и соци­ально-психологические техноло­гии профилактики терроризма;

  
  


• 
  

  правовые основы профилактики терроризма;

  
  


• 
  

  исследование компенсаторных психологических механизмов фор­мирования террористических уста­новок личности;

  
  


• 
  

  разработка и обоснование соци­ально-психологических техноло­гий по противодействию идеоло­гии терроризма в СМИ и образо­вательных учреждениях;

  
  


• 
  

  разработка и обоснование предло­жений по совершенствованию пра­вового регулирования взаимоотно­шений государства и религиозных организаций.

  
  

Проблема мотивации террористов-смертников

Проблеме мотивации террористов-смертников посвящены многие работы психологов (Ениколопов С.Н., 2006; Марьин М.И., Касперович Ю.Г., 2007; Психология и ..., 2004; Тхостов А.Ш., Сурнов К.Г., 2007; Соснин В.А., 2005; 2010 и др.).

Терроризм с использованием смер­тников направлен на причинение мак­симального ущерба враждебному окружению с целью устрашения, со­провождающегося сознательным от­казом исполнителя от спасения своей жизни. Суицидальный терроризм можно считать относительно новым явлением. Смертников используют не только радикальные исламские груп­пировки, такие как Хамас, Аль-Каида и Хесболла, но и далекие от религиоз­ной идеологии террористические формирования (т. е. светские идеологичес­кие террористические течения).

Существует мнение, что терро­рист-смертник является патологичес­кой личностью. Однако в своем боль­шинстве подобные теракты четко спланированы по времени, направле­ны на тщательно отобранные мишени и преследуют отчетливые политические и территориальные цели. Сами террористы-смертники, даже чудом избежав гибели, чаще всего не отказы­ваются от выбранного ими пути.

Ранее считалось, что смертниками становятся в основном представители беднейших слоев общества, лишенные образования и безработные. Однако, как показывает анализ документа «Святые мученики двуречья», включа­ющего 430 биографий смертников Аль-Каиды, среди них немало высоко­образованных людей, имевших хоро­шо оплачиваемую работу (последний пример — теракт в московском метро).

Можно выделить несколько при­чин роста числа терактов, совершен­ных смертниками, начиная с 1990-х годов до настоящего времени.

Во-первых, подобные теракты ча­сто оказывались чрезвычайно эффек­тивным инструментом оказания дав­ления на противника.

Во-вторых, преимуществом ис­пользования смертников является воз­можность нанести больший урон в силу того, что исполнитель теракта не рассчитывает остаться живым и не нуждается в путях отхода.

В-третьих, подобные теракты ока­зывают большее психологическое воз­действие на общество. Следовательно, гражданское население и политичес­кие противники убеждаются в том, что число терактов будет расти и един­ственный выход состоит в том, чтобы пойти на уступки террористам.

В-четвертых, суицидальный терро­ризм опирается на героический образ «мученика», поддерживаемый религи­озной или светской идеологией (так, летом 2001 года более 70% опрошен­ных палестинцев одобрили действия террористов-смертников).

Важно также отметить, что в ис­ламских государствах семьи погибших террористов-смертников получают материальную помощь как от террори­стических организаций, так и от сочув­ствующих лиц. Террористические группы культивируют различные об­ряды перехода их членов в число смертников и поддерживают героические мифы о самопожертвовании.

Вместе с тем, распространенное мнение о том, что смертников-мусульман привлекает сам статус святых му­чеников и небесная награда погибшим за дело ислама, нельзя признать безус­ловно правильным. Оно не объясня­ет, почему жизнь самого террориста и потенциальных жертв-мусульман те­ряет для него ценность. Не объясняет оно и того, что среди террористов-смертников становится все больше женщин. По-видимому, психологи­ческие корни суицидального терро­ризма лежат глубже — в поиске террористами-самоубийцами новой, более позитивной идентичности.

Одним из следствий изоляции групп террористов от представляемо­го ими культурного сообщества явля­ется убеждение в том, что нынешний мир нелегитимен и не имеет никакой ценности, причем как общество в це­лом, так и живущие в этом обществе люди. Террористы убеждены, что су­ществующий порядок обречен, что ему на смену придет совершенно дру­гое общество, ради которого необхо­димы радикальные изменения.

На личностном уровне происходит обесценивание и своей собственной, и чужой жизни: цель оправдывает средства, необходимые для разруше­ния мира во имя его спасения.

Обесценивание жизни, облегчаю­щее совершение суицидального терак­та, может быть вызвано не только ра­дикальной идеологией, но и стремле­нием избавиться от негативной идентичности: от одиночества безрод­ного человека, физически или мораль­но потерявшего всех близких, от клей­ма позора, от чувства унижения за свою этническую группу.

Наиболее яркий пример стремле­ния избавиться от негативной иден­тичности представляют те женщины-террористки, которых обесчестили эмиссары террористических организа­ций, лишив возможности вернуться в общество. Возможность совершить теракт преподносится их организаторами как единственная возможность спасти свою честь, перейти в статус «святой мученицы».

Другая распространенная причина подобного суицида связана с потерей мужа, детей, близких родственников, утратой социальных связей, мораль­ной поддержки. В состоянии глубокой психологической травмы и утраты ре­гулярных контактов с окружающим миром личность становится более уяз­вимой для идеологии «мученичества».

Негативная идентичность потен­циальных террористов-смертников может быть связана и с чувством уни­жения за свою этническую группу, следствием массового посттравматического синдрома. По существу, тер­рористы-смертники являются «психологически мертвыми», считают себя находящимися уже по ту сторо­ну мирских понятий добра и зла.

Наконец, террористами-смертниками могут стать молодые люди из сплоченных экстремистских полити­ческих групп. В таких случаях речь идет не об избавлении от негативной идентичности, а о подтверждении сво­ей позитивной идентичности строителей будущего. Так, исследование 900 молодых мусульман сектора Газы, быв­ших подростками во время второй палестинской интифады (с 1987 по 1993 год), показывает, что ориентация на насилие более тесно связана с гордос­тью за свою социальную группу и вы­сокую включенность в социальную жизнь своей группы. В условиях высо­кой сплоченности и при наличии со­циальных норм, одобряющих совер­шение терактов как способов борьбы, усиливается эффект механизмов подражания (например, брату-смертнику) и конформности (следования указани­ям религиозных или партийных авто­ритетов).

Естественно, для вербовки женщин-смертников используется и их безграмотность, и насилие, и их при­митивные религиозные представления о «правильности» ваххабитских поло­жений Ислама.

Основные усилия в этой ситуации должны быть направлены не столько на выявление потенциальных террористов-смертников, сколько на масш­табные социальные программы, меняющие отношение к терроризму в пост-тоталитарных и поствоенных обще­ствах. Низкостатусные политические группы должны получить доступ к от­крытому обсуждению наиболее острых социальных проблем, в том числе, проблем культурных различий, по­следствий войны и безработицы.

В недавно переведенной мною книге «Терроризм с точки зрения тер­рористов» известного социального психолога и специалиста с мировым именем по психологии терроризма — Фатали Мохаддама (Moghaddam F.M., 2006) автор рассматривает и анализи­рует проблему оснований и причин возникновения терроризма как геопо­литического феномена, в том числе и проблему террористов-смертников, с позиций социокультурного подхода. В основу анализа он кладет концепцию кризиса социокультурной идентично­сти в исламских сообществах в усло­виях глобализирующегося мира. Используя метафору «лестницы тер­роризма», он детально анализирует и описывает поэтапный процесс, кото­рый приводит людей к идентифика­ции с террористами и предлагает от­вет на вопросы, почему индивиды вовлекаются в террористические организации? Каковы психологичес­кие процессы, которые подвигают их на совершение террористических ак­тов? По его мнению, многие люди в исламском мире становятся террористами в силу того, что их традицион­ные общества позволяют им удовлет­ворить потребность в индивидуаль­ной идентичности, только вступая в такие автономные исламские органи­зации, как террористические группы.

Неспособность и невозможность индивида реализовать свои права и развить свои личностные качества в рамках традиционной социокультур­ной идентичности порождает у моло­дого поколения мусульманских стран отчаяние, и недовольство, и стремле­ние найти «новую идентичность», вступая в террористическую организа­цию. Основываясь на своем многолет­нем опыте социального психолога и обширной практике реального знания исламского мира, Фатали Мохаддам убедительно показывает, как терро­ризм возникает из социальных и куль­турных условий жизни и перспектив развития исламских сообществ в со­временном мире.

Признавая наличие внутренних проблем развития у стран исламского мира в связи с мировыми глобализаци­онными тенденциями, Ф. Мохаддам предлагает вести борьбу с кризисом социокультурной идентичности в ислам­ских сообществах посредством измене­ния социокультурных основ их жизни, которые питают и поддерживают тер­роризм. Тем самым он доказывает и утверждает перспективу долговремен­ной и невоенной стратегии борьбы с терроризмом в современном мире.

Необходимо подчеркнуть широ­кую адресную направленность книги. Кроме того, что в ней есть глубокие психологические положения о моти­вации террористов-смертников, она, несомненно, полезна как для научных работников и практиков в области психологии терроризма, так и для структур правоохранительных орга­нов, осуществляющих непосредствен­ную борьбу с этой «чумой третьего ты­сячелетия». Она, безусловно, будет полезна для преподавателей и студен­тов психологических и социологичес­ких факультетов вузов.

Список литературы:

1. 
   

   Ениколопов С.Н. Терроризм и агрес­сивное поведение // Национальный психологический журнал. — 2006. — №1. - С. 28-32.

   
   


2. 
   

   Марьин М.И., Касперович Ю.Г. Психо­логическое обеспечение антитеррористической деятельности. — М.: Изд. центр «Академия», 2007.

   
   


3. 
   

   Психология и психопатология террориз­ма. Гуманитарные стратегии антитеррора / Под ред. проф. М.М. Решетникова. — СПб: Восточно-Европейский институт психоанализа, 2004.

   
   


4. 
   

   Соснин В.А. Терроризм начала XXI века: проблема интерпретации и источников терроризма (о социально-психологичес­ких и идейных истоках современного тер­роризма) / Терроризм в современном мире. Опыт междисциплинарного анали­за (материалы круглого стола) // Вопро­сы философии, — 2005. — №6. — С. 3—36.

   
   


5. 
   

   Соснин В.А. Психология современного терроризма: Учебное пособие для вузов. - М.: Форум, 2010.

   
   


6. 
   

   Соснин В.А., Нестик Т.А. Современный терроризм: Социально-психологический анализ. — М.: ИП РАН, 2008.

   
   


7. 
   

   Тхостов А.Ш., Сурнов К.Н. Мотивация тер­рориста // Национальный психологичес­кий журнал. — 2007. — №1(2). — С. 27—32.

   
   


8. Moghaddam F.M. From the terrorist point of view: What thy experience and why thy come to destroy. — Praeger, Security international General Interest-Cloth, 2006.