Психологические последствия развития информационных технологий¹

Быстро развивающиеся и совер­шенствующиеся информационные технологии в современном обществе все больше становятся предметом междисциплинарных исследований, попадая в сферу интересов филосо­фии, экономики, социологии и других наук (Кастельс, 2000; Кастельс, 2004; Ланир, 2011; Рейнгольд, 2006). В то же время остро стоит проблема психоло­гических последствий технического прогресса (Маклюэн, 2003; Тоффлер, 1997; Емелин, Тхостов, 2010). Масш­табность изменений современного информационного общества ставит вопрос о выработке адекватных спосо­бов адаптации к ним активных пользо­вателей. Новые технологии открывают новые возможности, меняя наш мир и делая его более удобным. Но это удобство сопровождается изменения­ми в структуре потребностей и моти­вации, изменением образа мысли и образа жизни, навыков и даже топо­логии телесности человека.

В последнее время все чаще гово­рится о том, что технический прогресс имеет психопатологические последствия (Griffiths, 2005), способствуя раз­витию и хронификации психических заболеваний, особенно заболеваний невротического плана. Отмечается усиление психологической нагрузки, нарастание стресса. Однако до насто­ящего времени не проводилось деталь­ного анализа того, как именно разви­тие технологий связано со стрессом, о какого рода психологических послед­ствиях технического прогресса идет речь. Не разработано единой модели, учитывающей различные векторы влияния технических средств на чело­века.

В связи с этим целью данной рабо­ты является анализ психологической стороны технического прогресса. В первую очередь — выявление его пси­хологических последствий.

Отметим, что, сосредотачиваясь на психологическом анализе, мы намерен­но избегаем обсуждения «позитивной» и «негативной» сторон технического прогресса или его «нейтральности», рав­но как и выводов о необходимости ви­доизменить или остановить его. Развитие технических средств — актуаль­ный процесс, который вызывает определенные психологические изме­нения. Именно они и являются пред­метом нашего исследования. Оценочные же суждения относятся к предме­там других областей науки и выходят за рамки нашей компетенции.

Последствия технического прогресса: психологический подход

Психологические последствия тех­нического прогресса настолько ярки и очевидны, что нашли отражение в бытовой лексике. Достаточно посмотреть на часто используемые журналистами слова и фразеологизмы. «Поколение большого пальца», «цифровое поколе­ние» стали расхожими характеристи­ками современной молодежи². Опре­деленных усилий требуют попытки установления этимологии таких проч­но вошедших в обиход слов, как «мо­бильник», «аська», «сервер», а многие слова стали звучать привычно с при­ставкой «кибер-».

Имеют место и более масштабные изменения, обусловленные техничес­ким прогрессом. К этой категории можно отнести такие группы феноме­нов, как киборгизация и инвалидизация, с одной стороны, и избыточная доступность и утрата приватности, с другой. Технические средства настолько прочно входят в жизнь человека, что он не замечает, что использует их постоянно (киборгизация), но при от­казе остро ощущает и переживает их нехватку (инвалидизация). Основная функция технического прогресса — расширение возможностей, в первую очередь, в отношении получения и передачи информации и поддержания связи с другими людьми. Отдаленные люди становятся ближе и доступнее — всегда можно узнать о них, связаться с ними, а они могут связаться с тобой. В то же время, такая доступность час­то становится чрезмерной: человек может связаться «с кем угодно» и «ко­гда угодно», без учета каких бы то ни было психологических правил и гра­ниц общения. Говоря метафоричес­ким языком, человек «открыт» окру­жающим — психологические границы при таком общении «стерты», приват­ность нарушена.

С точки зрения психологии теле­сности (Тхостов, 2002), указанные процессы сопряжены с изменением психологических границ тела и воз­можностей человека. Граница между субъектом и миром динамична. То, что полностью контролируется челове­ком, воспринимается им как часть тела, тогда как неконтролируемое — отчуждается. Наиболее известный эк­спериментальный пример — феномен зонда (Тхостов, 2002). При ощупыва­нии поверхности зондом человек ощущает границу между своим телом и миром на конце зонда, хотя формаль­но зонд не относится к его телу. Эф­фект пропадает, если зонд начинает двигать экспериментатор, т. е. исчеза­ет его контролируемость.

В клинической психологии извес­тно много примеров искажений, свя­занных с особенностями телесности: фантомные ощущения, восприятие протезов как части тела, отчуждение тела при некоторых психических заболеваниях и т. п. Формирование и изменение границ телесности проис­ходит в зоне так называемой «полупрозрачности» тела — зоне, где чело­век лишь частично контролирует свои функции. Психологические механиз­мы регуляции телесности связаны с целым рядом когнитивных представ­лений о теле и возможностях управ­ления им, принятых в современной культуре. Например, человек может и должен контролировать свои физиологические процессы и функции. В реальности такие представления во многом иллюзорны — физиологичес­кие функции лишь частично поддают­ся произвольному контролю. Во мно­гих исследованиях (Зинченко, 2003; Молдовану, 2001; Рассказова, 2008; Тхостов, 2002) было показано, что ги­пертрофированные усилия человека по регуляции физиологических функ­ций (дыхания, сна, потенции) приво­дят к ухудшению симптоматики и хронификации заболевания.

При изучении изменения психоло­гических границ понятие телесности понимается более широко и затраги­вает не только физическое тело, но и «тело социальное», включая различ­ные аспекты формирования самосо­знания и самоидентичности. В пре­дельном случае в психологические границы включается все, что человек считает «своим», а внутренним крите­рием «своего» является контролируе­мость окружающих объектов.

Рассмотрим основные следствия такой расширенной трактовки. Во-первых, постоянно используемые технические средства, полностью контро­лируемые человеком, становятся настолько привычными, что включаются в его телесность. В результате человек перестает их замечать — до тех пор, пока эта подконтрольность не будет нарушена (например, не замедлится интернет, не окажется забытым или утерянным мобильный телефон). В этом и заключается «обволакиваю­щий», незаметный процесс слияния человека с его технологическими «протезами», превращающий его в «киборга». Во-вторых, технические средства, расширяя возможности человека, расширяют и его «телесные» границы — окружающие люди, инфор­мация становятся более достижимы­ми, дела более контролируемыми (Емелин, Тхостов, 2010). Метафори­чески говоря, условные «границы тела» становятся практически беско­нечными, позволяя общаться с чело­веком далеким и не достижимым фи­зически — за много сотен километров или даже на другой стороне земного шара. Наконец, технический прогресс способствует «размыванию» психоло­гических границ: человек сам стано­вится доступным окружающим, с ним можно связаться в любой момент его жизни либо оставить ему сообщение, передать информацию. В последних двух случаях речь идет не просто о «расширении», а о «размывании» гра­ниц телесности.

Люди не становятся доступнее друг другу в физическом смысле, это частич­ная доступность, которая регулируется принятыми в обществе конвенциями. Например, необходимость ответить на телефонный звонок или перезвонить при невозможности ответить (даже если звонит кто-то, с кем не хочется разговаривать) задается не физически­ми требованиями, а принятыми в куль­туре долженствованиями. Несмотря на то, что человек может не слышать звон­ка, потерять телефон, не снимать труб­ку и т. п., невозможность дозвониться в течение долгого времени вызывает у звонящего тревогу, недоумение или раздражение. Человек привыкает к тому, что окружающие доступны.

Другое следствие быстрого разви­тия технических средств — формирова­ние психологической зависимости. При этом неоднократно указывалось, что феномен зависимости нельзя оце­нивать как частоту использования чего-либо. Более важно изменение мотива­ционной структуры и структуры дея­тельности (Братусь, 1974). Некоторые авторы даже говорят о «технологичес­ких зависимостях» (Гриффитс, 2009; Griffits, 2005), к которым относят нехи­мические зависимости, включающие избыточное взаимодействие между че­ловеком и машиной. М. Гриффитс (Гриффитс, 2009; Griffits, 2005) выде­ляет две группы таких зависимостей: пассивные (не требующие активности человека, например, просмотр телеви­зора) и активные (например, компью­терные игры). При этом исследовате­ли технологических форм зависимос­ти не пришли к единому мнению о том, считать ли такую зависимость самосто­ятельной категорией. Так, многие (Griffits, 2000; Морэйхан-Мартин, 2009; Фенишел, 2009) говорят о зависимос­ти от технических средств (точнее, спе­цифических возможностей, которые предлагает только техническое сред­ство) и зависимости, связанной с тех­ническими средствами (технические средства только предлагают новые удобные способы реализации уже су­ществующих форм зависимости). Наи­более активно в этом контексте иссле­дуется проблема интернет-зависимос­ти (Войскунский, 2009; Янг, 2000). Однако, на наш взгляд, критериям пси­хологической зависимости соответ­ствуют и многие другие феномены, связанные с техническим прогрессом.

Важный аспект технического про­гресса — изменение структуры и осо­бенностей потребностей человека. Новые технические средства форми­руют новые, а также изменяют пре­жние способы удовлетворения уже существующих потребностей. Помимо своей основной функции, техничес­кие средства начинают выполнять и другие — указывают на статус челове­ка, меру его знакомства с техникой (что становится ценностью). Эти процессы усиливаются за счет рекламы. В результате важно не только то, как ра­ботает какой-либо прибор, но и его внешний вид, количество дополнительных функций (подростки, вырос­шие в окружении технических средств, используют слово «навороченность»), выпускающая фирма и т. п. Вместе с тем, следует отметить, что многофун­кциональность фактически превраща­ет изначально специализированные и понятные устройства в технологичес­кие гибриды — «гаджеты», в которых выхолащивается и растворяется в не­нужных, избыточных функциях их первичное назначение. Кроме того, технические средства опосредствуют различные виды деятельностей (обще­ние, работу, учебу, игру), задавая но­вые формы (он-лайн общение) и но­вые способы их реализации (написа­ние сообщения вместо разговора или звонка). Существовавшие до появле­ния технических средств формы и эта­пы могут становиться не столь важны­ми и даже исчезать.

Наконец, быстрое развитие техни­ческих средств изменяет требования к человеку, влияя на развитие различных умений и навыков. Одним навыкам придается большее значение, и про­цесс их развития идет быстрее (например, распределение внимания — воз­можность или необходимость одно­временно заниматься несколькими делами на компьютере; пользовательские навыки в отношении техничес­ких средств). Другие навыки страдают или исчезают — счет «в уме», навык письма. Особые трудности касаются планирования деятельности — напри­мер, развитие мобильной связи позво­ляет отменять и назначать встречи «в последний момент», существенно об­легчает опоздания. В первую очередь, эти изменения сказываются в сенси­тивный период развития таких навы­ков у детей и подростков.

Таким образом, быстрое развитие технических средств приводит к целой серии психологических изменений — расширению (Маклюэн, 2002) и «раз­мыванию» границ телесности (в ши­роком смысле), нарастанию риска формирования зависимости, измене­нию структуры потребностей и дея­тельности и т. д. Разработка модели психологических следствий техничес­кого прогресса подразумевает выделе­ние в структуре этих изменений отдельных векторов, а также операциональных критериев для диагностики каждого вектора.

Психологическая структура изменений: разработка модели

Основываясь на указанных выше теоретических положениях, можно выделить следующие компоненты психологических последствий техни­ческого прогресса.

1. Изменения, связанные с киборгизацией и инвалидизацией.

Основные признаки. Удобство и фун­кциональность технических средств приводит ко все более частому их использованию. Это сказывается на их конструкции: производители старают­ся делать приборы более контролиру­емыми, предсказуемыми и простыми. А, с точки зрения психологии телесно­сти, более «незаметными» для самого человека. С формированием привыч­ки технические средства «включают­ся» в границы телесности человека. Будучи постоянно рядом, они воспринимаются как часть физического тела. Люди не представляют своей жизни без телефона, телевизора, интернета, не могут отказаться от них даже ненадол­го. Крайней формой такой инкорпора­ции является формирование психоло­гической зависимости, когда жизнь без технического средства вызывает трево­гу и становится практически невозмож­ной. В этом случае человек уделяет тех­ническому средству значительно боль­ше времени, чем собирался (например, бесцельно блуждает по интернету), пренебрегает другими интересами, де­лами и обязанностями.

Психологические факторы и меха­низмы. Основными психологически­ми предпосылками этого процесса являются, во-первых, удобство и фун­кциональность технических средств, а, во-вторых, их контролируемость человеком (рисунок 1). Формирова­ние привычки, по сути, является признаком «встраивания» средства в границы телесности. Дополнительным фактором, усиливающим этот про­цесс, является давление принятых в обществе конвенций, предписывающих как необходимость, так и опреде­ленные способы использования технических средств (например, снимать трубку или перезванивать), — тем са­мым усиливая переживание контроля. Возможным (хотя и не обязательным) следствием инкорпорации техничес­кого средства в границы телесности являются признаки инвалидизации и психологической зависимости.

Рисунок 1. Психологические факторы киборгизации и инвалидизации

Критерии диагностики. Можно вы­делить следующие критерии диагнос­тики изменений по типу киборгизации и инвалидизации:

• частота использования. Чем чаще используется техническое средство, тем быстрее происходит процесс киборгизации. Однако, высокая часто­та лишь косвенно свидетельствует об изменении телесности человека;


• возможность отказа. Привычка пользоваться техническими сред­ствами становится настолько сильной, что человек не может от­казаться от них. Отсутствие техни­ческого средства (например, забы­вание мобильного телефона дома) вызывает тревогу, раздражение. Перерывы на некоторое время (на­пример, на несколько дней) субъективно тяжело переносятся;


• чрезмерное использование. К «чрезмерному» относится исполь­зование технического средства даже в тех случаях, когда в нем нет необходимости. Например, бес­цельное блуждание по интернету без особой цели и желаний, при­вычка здороваться через интернет с людьми, сидящими за соседними компьютерами. Другим проявле­нием «чрезмерности» является пренебрегание делами, интересами и обязанностями из-за технических средств — сужение времени обще­ния, отказ от еды и сна, другой ак­тивности, работы и учебы и т. д. Наконец, во многих случаях люди сами чувствуют, что технические средства отнимают у них больше времени, чем хотелось бы, что по­зволяет учитывать субъективную оценку ситуации.

Строго говоря, все выделенные кри­терии тесно связаны с диагностикой психологической зависимости и могут рассматриваться как ее проявления.

2. Изменения, связанные с избыточной доступностью и утратой приватности.

Основные признаки. Изменение гра­ниц телесности в широком понимании происходит в двух основных формах. Во-первых, это расширение границ, связанное с формированием представлений о достижимости окружающих людей и объектов. Далекое и физичес­ки недостижимое становится частично доступным контролю и переживается как близкое и доступное. Родители мо­гут позвонить и узнать, что делают и где находятся задержавшиеся дети, руково­дитель может управлять персоналом он-лайн. Проблема заключается в том, что возможности созданного таким об­разом контроля частичны и нередко иллюзорны: дети могут не снять труб­ку или обмануть родителей, руководи­тель, отсутствующий на рабочем мес­те, может не успеть вовремя разобраться в проблеме и вмешаться — иными словами, расширение психологических границ чрезмерно и во многом субъек­тивно. Во-вторых, происходит «размывание» границ, поскольку достижи­мость лишь частична и координирует­ся принятыми в обществе правилами. В физическом мире контролируемость определяется легко проверяемыми за­конами, она эмпирически понятна субъекту. В мире, дополненном техни­ческим прогрессом, контролируемость задается целой серией случайностей и принятыми в обществе конвенциями.

Недоступность телефонного або­нента, отсутствие ответа на электрон­ную почту могут иметь множество различных объяснений, начиная от тех­нических проблем и заканчивая утерей технического средства, нахождением «не дома» и т. д. Социальные конвен­ции, а не физическая необходимость заставляют человека, которому звонят, снять трубку, особенно если он не хо­чет разговаривать с потенциальным собеседником. Одним из проявлений «размывания» границ является пере­живание большей безопасности и об­ратимости событий при использова­нии технических средств. От неприят­ного разговора, произошедшего не лично, легче отстраниться. Неудачный пост в интернете, адресованный всем друзьям сразу, а не высказанный кому- то лично, можно стереть. Опосредованность техническими средствами расширяет возможность оставаться анонимным, создавая ложное пред­ставление о себе.

Третий процесс, дополняющий два перечисленных, — утрата приватнос­ти (Тхостов, Емелин, 2010). Человек становится легко достижимым для ок­ружающих. Благодаря техническому прогрессу практически в любой момент времени можно нарушить его уединение, связаться с ним, передать ему информацию, потребовать приез­да. Как правило, утрата приватности незаметна самому человеку и выража­ется в раздражении и недовольстве, когда «отрывают» от дел невовремя. Однако в некоторых случаях люди бо­лезненно переживают нарушение своих психологических границ. По сути, технологические устройства ста­новятся точками входа в личное про­странство индивида, фактически от­крывая власти новые возможности для манипуляций и контроля на уровне его обыденной жизни (Гарфункель, 2004).

Психологические факторы и меха­низмы. Частичная контролируемость и достижимость отдаленных людей, объектов и информации приводит к иллюзорному ощущению контроля и, как следствие, расширению и «размыванию» границ (рисунок 2). Дополни­тельным фактором, усугубляющим изменение границ, является социаль­ное давление: производители техни­ческих средств и провайдеры соответ­ствующих услуг стараются вложить в свое средство и свою услугу макси­мальные возможности контроля за окружающим миром. Провайдеры мо­бильной связи сообщают причину, по которой абонент недоступен, сообща­ют о выходе его в сеть, предлагают оставить сообщение. Поисковые сис­темы гибко подстраиваются к пользо­вателям и «запоминают» их типичные запросы.

Рисунок 2. Психологические факторы расширения и «размывания» границ

Критерии диагностики. Можно вы­делить основные критерии изменения границ:

• субъективное переживание дости­жимости и контролируемости ок­ружающих людей и объектов. Сюда относится переживание того, что даже далекие люди и сложная информация находятся рядом и лег­ко доступны, а также представле­ние, что можно повлиять на окру­жающих или ход дела, не принимая в нем непосредственного участия;


• представление, что окружающие должны быть «в доступе», «на свя­зи». Как следствие этого и предыдущего критерия: невозможность быстро что-то найти или связать­ся, неполадки с техническими средствами вызывают недоумение и удивление, поскольку идут «враз­рез» с воспринимаемыми широки­ми границами;


• субъективное переживание «от­крытости» себя другим людям. Сюда относится ожидание того, что технические средства позволя­ют окружающим нарушать психо­логические границы человека и недовольство такими ситуациями;


• субъективная важность частичной анонимности, обратимости, воз­можности «отстраниться» от реаль­ности при помощи технических средств.

3. Изменение структуры потребностей.

Основные признаки. Технический прогресс не отвечает витальным по­требностям человека, а делает мир более удобным. Соответственно, ос­новная функция технического сред­ства (например, мобильная связь) изначально не является необходи­мой. Освоение и постоянное исполь­зование его приводят к усилению субъективной значимости этой фун­кции. Кроме того, появляются и другие ценности, связанные с техникой. Становится важен набор функций, фирма-производитель, внешний вид, стоимость и т. д.

Психологические факторы и механиз­мы. По мере использования техничес­кого средства его основная функция приобретает все большее значение для человека (согласно уже описанному ме­ханизму киборгизации и инвалидизации). Пока возможности немедленно связаться с кем-то нет, необходимость в этом не так уж велика. С расширением возможностей расширяются и потреб­ности. Усилия разработчиков и специа­листов по рекламе концентрируются вокруг создания дополнительных по­требностей: техническое средство пред­ставляется как часть имиджа — на статус хозяина указывает большое количе­ство разнообразных функций или, напротив, максимальная простота и удобство телефона.

Критерии диагностики. Основные эмпирические критерии изменения структуры потребностей следующие:

• нарастание субъективной значи­мости основной функции техни­ческого средства. Становится очевидным, что возможность связать­ся с любым человеком в любой момент витально необходима, что без быстрого и удобного поиска информации практически невоз­можно обойтись;


• формирование потребности в оп­ределенном внешнем виде, сто­имости технического средства, за которыми стоят представления о технике как части имиджа, харак­теризующей статус человека;


• субъективная значимость характе­ристик технического средства, свя­занных со сложностью и обилием дополнительных функций;


• субъективная ценность характери­стик технического средства, свя­занных с простотой, удобством, от­сутствием лишних деталей, прак­тичностью.

4. Изменение структуры деятельностей.

Основные признаки. Во-первых, тех­нические средства опосредствуют про­текание различных деятельностей, изменяя их структуру. Изменяется струк­тура и правила общения: так, он-лайн и sms-общение протекает по иным за­конам, нежели непосредственное об­щение, и требует развития иных навы­ков. Изменяется деятельность по по­иску информации, а также структура рабочей деятельности. Для многих людей отдых сводится почти исключи­тельно к взаимодействию с техничес­кими средствами, а не к реальной ак­тивности в свободное время. Во-вто­рых, появляются принципиально но­вые виды деятельностей: электронные и компьютерные игры имеют мало об­щего с хорошо описанной в психоло­гии детской игрой. С развитием Интернета новое воплощение получает деятельность по самовыражению — возможность оставлять сообщения «для всех» и управлять постами суще­ственно отличается от публичных выступлений. В-третьих, существующие виды деятельности редуцируются, че­ловек уделяет им меньше времени или отказывается от них. Сюда относятся непосредственное общение (особен­но, у детей и подростков), развернутая письменная речь, устный счет, плани­рование и предсказание результата. Активные виды отдыха и хобби также теряют свои позиции.

Помимо этого, изменение структу­ры деятельностей сопряжено еще с двумя очевидными изменениями: мотивационной сферы и формирования навыков. С техническим прогрессом меняется круг интересов и стремлений людей. Наиболее разительный пример — сужение круга интересов, требующих усилий, активности и навыков саморе­гуляции. Опосредствованная техничес­кими средствами деятельность во мно­гом проще и требует значительно мень­ше усилий. Как писал Р. Бредбери: «Вы можете закрыть книгу и сказать ей: “Подожди”. Вы ее властелин. Но кто вырвет вас из цепких когтей, которые захватывают вас в плен, когда вы вклю­чаете телевизорную гостиную?»

Как мы уже упоминали, в видах деятельности, опосредованной тех­ническими средствами, человек чув­ствует себя в большей безопасности: события в Интернете нередко обрати­мы (пост можно закрыть или стереть), общение по мобильному телефону не требует столь сильного эмоциональ­ного вовлечения, как непосредственное общение. Характерный пример: многие люди предпочитают отправ­лять sms вместо звонка или встречи, если предстоит неприятный разговор. Измененная структура деятельностей требует развития других навыков — эти следствия технического прогрес­са касаются, в первую очередь, детей и подростков. В частности, хуже развиваются навыки непосредственного общения, саморегуляции и самооргани­зации (планирования, контроля эмоций и т. п.) и лучше — технические навы­ки, навыки он-лайн общения и т. д.

Психологические факторы и меха­низмы. Изменение структуры деятель­ности и навыков является прямым следствием широкого распростране­ния технических средств. К числу дополнительных факторов относятся доступность технических средств, про­стота их использования и меньшие необходимые усилия. Например, активный отдых, поездку с друзьями еще надо организовать, тогда как компью­тер или мобильный телефон вместе со всем набором опций и возможностей всегда рядом. Просмотр телевизора или включение компьютера не требу­ет никаких дополнительных усилий.

Критерии диагностики:

• предпочтение опосредствованной техническими средствами деятель­ности как более простой, не требующей усилий, менее эмоциональ­но напряженной. Представление об отдыхе, работе, общении как о явлениях, связанных исключитель­но с техническими средствами. Су­жение круга других интересов;


• отсутствие субъективных разли­чий между опосредствованной техническими средствами и не­посредственной деятельностью. Например, сев за компьютер, по­здороваться с сидящими рядом людьми лично или через интернет, встретиться с людьми лично или он-лайн;


• представление о том, что с техни­ческими средствами исчезла необ­ходимость овладевать навыками планировать заранее, заучивать ин­формацию, проводить вычисления и т. д.

Помимо четырех упомянутых па­раметров, технический прогресс мо­жет актуализировать специальную деятельность по рефлексии каждого из упомянутых изменений. Так, человек в большей или меньшей степени мо­жет осознавать риск или наличие пси­хологической зависимости от техни­ческих средств, утрату приватности и расширение границ, иллюзорность контроля, формирование новых «ис­кусственных» потребностей и т. п. Осознание связано с целым набором эмоциональных реакций (начиная от спокойствия и заканчивая резким недовольством и тревогой по поводу сво­ей «открытости», манипуляции со стороны разработчиков, провайдеров услуг и работников в сфере рекламы), а также возможными действиями по профилактике и контролю (начиная от бездействия и заканчивая регуляцией своей «доступности», установлением собственных правил пользования тех­ническими средствами, планировани­ем других видов деятельности). Все эти процессы могут как бы «надстраивать­ся» над уже упомянутыми процессами, сказываясь на выраженности психоло­гических последствий пользования техническими средствами.

В целом, предложенная модель по­зволяет как обобщить различные пси­хологические последствия пользования техническими средствами, так и выя­вить пути операционализации указан­ных конструктов (рисунок 3). Однако, следует учитывать, что операционализация затрудняется из-за того, что при использовании методов опроса процес­сы рефлексии и психологические по­следствия смешиваются: так, утвержде­ние «Я трачу слишком много времени на интернет» может свидетельствовать о психологической зависимости, а мо­жет — о высокой критичности челове­ка к его системе ценностей.

Рисунок 3. Психологическая модель последствий пользования техническими средствами

Выводы

Целью данной работы были выяв­ление и систематизация психологи­ческих последствий технического прогресса. По результатам теоретическо­го обзора исследований, посвященных данной тематике, были выявлены че­тыре категории изменений (формиро­вание психологической зависимости, расширение и «размывание» психоло­гических границ, изменение структу­ры потребностей и деятельностей), а также метакатегория рефлексии и ре­гуляции последствий технического прогресса. Разработка критериев диа­гностики каждой из категорий позво­лила нам предложить модель психоло­гических последствий пользования техническими средствами, позволяю­щую операционализировать и оцени­вать каждый блок. Задачей дальнейших исследований является разработ­ка и валидизация методик оценки психологических последствий техни­ческого прогресса, включающих раз­личные категории и критерии, а так­же выявление групп риска и клинико­психологических последствий.

Список литературы:

1. Братусь Б.С. Психологический анализ из­менений личности при алкоголизме. — М.: Изд-во МГУ, 1974.


2. Войскунский А.Е. Вместо предисловия. «За» и «против» Интернет-зависимости // Интернет-зависимость: психологическая природа и динамика развития / Под ред. А.Е. Войскунского. — М.: Акрополь, 2009. С. 5-27.


3. Гарфункель С. Все под контролем: кто и как следит за тобой. — Екатеринбург, 2004.


4. Гриффитс М. Избыточное применение Интернета: онлайновое аддиктивное по­ведение // Интернет-зависимость: психо­логическая природа и динамика развития / Под ред. А.Е. Войскунского. — М.: Ак­рополь, 2009. — С. 253—256.


5. Емелин В.А., Тхостов А.Ш. Технологичес­кие соблазны информационного обще­ства: предел внешних расширений челове­ка // Вопросы философии. — 2010. — №5.


6. Зинченко Ю.П. Философско-психологи­ческие аспекты изучения репродуктивной функции человека // Вестник Московс­кого университета. Серия 7. Философия. 2003. —№5. — С. 53—61.


7. Кастельс М. Галактика Интернет. Раз­мышления об Интернете, бизнесе и обще­стве. — М., 2000.


8. Кастельс М. Информационная эпоха: эко­номика, общество и культура. — М., 2000.


9. Ланир Д. Вы не гаджет. Манифест. — М., 2011.


10. Маклюэн М. Понимание медиа: внешние расширения человека. — М., 2003.


11. Молдовану И.В. Нейрогенная гипервен­тиляция и вегетативная дистония: Авто- реф. дисс. ... докт. мед. наук. — М., 1991.


12. Морэйхан-Мартин Дж. Актуальные ис­следовательские вопросы и проблемы: на пути к лучшему пониманию излиш­него применения Интернета // Интер­нет-зависимость: психологическая природа и динамика развития / Под ред. А.Е. Войскунского. — М.: Акрополь, 2009. — С. 260—263.


13. Рассказова Е.И. Нарушения психологи­ческой саморегуляции при невротичес­кой инсомнии: Автореф. дисс. ... канд. психол. наук. — М., 2008.


14. Рейнгольд Г. Умная толпа: новая соци­альная революция. — М., 2006.


15. Тоффлер А. Футурошок. — СПб, 1997.


16. Тхостов А.Ш. Психология телесности. — М.: Смысл, 2002.


17. Тхостов А.Ш., Емелин В.А. От тамагочи к виртуальному ошейнику: границы ней­тральности технологий // Психологичес­кие исследования. — 2010. — № 6(14). — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.psystudy.ru/index.php/num/2010n6-14/400-tkhostov-emelin14#e3


18. Фенишел М. Интернет-аадикция: новые вызовы // Интернет-зависимость: психо­логическая природа и динамика развития / Под ред. А.Е. Войскунского. — М.: Ак­рополь, 2009. — С. 267—270.


19. Янг К.С. Диагноз — интернет-зависи­мость // Мир Интернет. — 2000. —№2. — С. 24—29.


20. Griffiths M.D. A “components” model of addiction within a biopsychosocial framework // Journal of Substance Use. — 2005. — №10. Pp. 191—197.


21. Griffiths M.D. Does computer “addiction” exist? Some case study evidence // CyberPsychology and Behavior. — 2000. — №3. — P. 211—218.