This article is published under a Creative Commons license and not by the author of the article. So if you find any inaccuracies, you can correct them by updating the article.
О роли США в японо-европейских отношениях: актуальна ли концепция трилатерализма?
Чижевская Мария Павловна,
Published: April 1, 2022
Latest article update: Feb. 9, 2023
This article is published under the license
Abstract
Статья посвящена анализу актуальности трилатерализма, т.е. «особых» отношений внутри треугольника США – ЕС – Япония, в современных международных условиях. Идея о существовании «трёх столпов» была предложена японским премьер-министром Икэда Хаято в 1962 г. Позже, в 1980-х гг., её развил японский дипломат Овада Хисаси. Эта концепция традиционно использовалась исследователями 1990–2000-х гг. для объяснения текущего положения дел в японо-европейских отношениях и их места в мировой политике. Действительно, в условиях доминирования «западного мира», куда как раз традиционно и входили США, Западная Европа и Япония, представляется естественным и логичным развивать отношения именно внутри этого треугольника. Однако японо-европейские отношения в течение всего послевоенного периода не оправдывали этих ожиданий и признавались его «слабой стороной». Сегодня, в ситуации, когда США активно строят новые альянсы в Индо-Тихоокеанском регионе, вовлекая в них Австралию и Индию, а экономическое превосходство трёх крупнейших экономик оспаривается Китаем, сохранение треугольника как рабочей политической модели начинает ставиться под сомнение.
Статья, главным образом, отвечает на вопрос, можно ли на современном этапе говорить о треугольнике как о действующей политической системе, которая характеризуется взаимозависимостью всех трёх входящих в неё акторов. Автор рассматривает истоки этой концепции, причины, по которым именно японская сторона предложила такое видение трёхсторонних отношений, роль США в японо-европейских отношениях. Анализируя основные решения администраций Д. Трампа и Дж. Байдена в отношении своих «младших партнёров» – ЕС и Японии, автор приходит к выводу, что непоследовательные, непредсказуемые решения Трампа привели к их сближению между собой, что позволяет с некоторой долей осторожности говорить о взаимозависимости между тремя сторонами. Однако более последовательная, но лишённая идеализма в отношении союзников политика Байдена никак не отразилась на интенсивности отношений между Японией и ЕС, а, наоборот, открыла путь к поиску ими новых партнёрств. Ярким примером является подписание в январе 2022 г. соглашения о сотрудничестве в оборонной сфере между Японией и Австралией. При этом критерии, которые определяют выбор партнёров, связаны не с существованием той или иной концепции, в частности, трилатерализма, а с соображениями прагматического характера, продиктованными оценкой эффективности того или иного игрока.
Keywords
Икэда Хаято, теория «трёх столпов», Quad, японо-европейские отношения, трилатерализм, AUKUS, Овада Хисаси
Введение
Сила США традиционно основывалась не только на экономической, политической и военной мощи страны, но также на стабильных отношениях с союзниками. Среди союзников наиболее важными являются «младшие партнёры» США - сильные экономически, но политически гораздо менее влиятельные страны Западной Европы и Япония.
Исторически так сложилось, что в послевоенный период отношения Японии и западноевропейских стран характеризовались ограниченным интересом друг к другу. Причиной тому стала географическая удалённость, погружённость в проблемы регионального характера и, не в последнюю очередь, ориентация обоих партнёров на США. Поскольку насущной необходимости в развитии отношений Япония и страны Западной Европы не видели, а конфликты, тем не менее, возникали, в частности, на почве торговли, медиатором в их отношениях выступали США. Такую роль они брали на себя, например, во время вступления Японии в Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ) в 1955 г. и открытия европейского рынка для японских товаров в тот же период [Gilson 2000а, р. 15]. Первые опыты политического взаимодействия между Западной Европой и Японией также были связаны с США: в ходе ирано-американского кризиса 1979 г. [Gilson 2000а, р. 31] и ракетного кризиса в Европе 1983 г. [Tsuruoka 2015, р. 51] японские и европейские политики находили консенсус именно по поводу ситуаций, так или иначе имеющих отношение к США.
Таким образом, США выступали, с одной стороны, гарантом отношений между Японией и Западной Европой, а с другой - ограничителем тех же отношений. До тех пор, пока США остаются стабильным партнёром, обеспечивающим безопасность, предсказуемость в политических отношениях и открытость своего рынка - в экономических, ЕС и, в особенности, Японии нет необходимости строить альтернативные альянсы, которые требуют вложения больших материальных и административных ресурсов. Но что происходит, когда стабильность главного партнёра демонстрирует колебания?
Опыт пребывания Дональда Трампа у власти показал, что при сохранении союзнических отношений несовпадение взглядов на некоторые существенные вопросы США с одной стороны, и Японии и ЕС с другой, рождает потребность «младших» союзников обратить внимание друг на друга. Носит ли эта тенденция постоянный характер, который не зависит от личности лидера Соединенных Штатов, или является лишь ситуативной реакцией на вызовы, исходившие от конкретного президента - Дональда Трампа? Можно ли сегодня говорить о политическом конструкте в виде треугольника США - ЕС - Япония и характеризовать его как систему, в которой все элементы взаимосвязаны?
Треугольник США - ЕС - Япония: идея «трёх столпов»
Теория «трёх столпов» мировой экономики принадлежит премьер-министру Японии Икэда Хаято (у власти в 1960-1964 гг.). Икэда был в большей степени расположен к Европе,
чем его предшественник Киси Нобусукэ (1957-1960), ориентировавшийся практически исключительно на США. В 1962 г., во время официального визита в Лондон, говоря о взаимодействии с Европой, он предложил идею, согласно которой благополучие «свободного мира» держится на трёх опорах - крупнейших экономиках США, Европы и Японии [Gilson 2000а, р. 18]. По мнению Икэда, развитие политических и экономических отношений с Европой было необходимо для укрепления западного мира в целом в его противостоянии коммунистической угрозе. Эта идея не была поддержана официальными Вашингтоном и Брюсселем и не получила никакого документального или организационного продолжения1.
Предложенная идея была закономерной с одной стороны и парадоксальной - с другой. США и Западная Европа традиционно представляют собой западный мир, объединённый общим историческим опытом, политическими ценностями, экономическими связями. Япония - часть другого мира, другой цивилизации. Её сближение с США стало возможным только из-за того, что США, как лидеру западного мира, после начала холодной войны и победы Коммунистической партии в Китае в 1949 г. потребовался сильный союзник в Восточной Азии. Договор безопасности, заключённый между США и Японией в 1951 г. и продлённый в 1960 г., обозначил создание союза между этими странами и начало периода односторонней ориентации Японии на США.
Иначе обстояли дела в отношениях Японии и Западной Европы. К началу 1960-х гг. интеграция на европейском континенте уже началась: наряду с Европейским объединением угля и стали в 1951 г., в 1957 г. были подписаны Европейское сообщество по атомной энергии (Евратом) и Европейское Экономическое Сообщество (ЕЭС) - прообраз современного Европейского союза. Отношения Японии с ЕЭС строились долго и сложно - период взаимного равнодушия после Второй мировой войны сменился периодом настороженности в торговых отношениях 1960-х гг. Европейские страны, экономика которых была ослаблена после войны, откровенно боялись потока товаров из быстро набирающей экономическую мощь Японии. Отчасти это было связано с памятью об агрессивной японской торговой политике до войны, отчасти - с разворачивавшейся на глазах европейцев торговой войной между Японией и США в текстильной отрасли. Так или иначе, правительства западноевропейских стран отказывались принимать Японию в ГАТТ до 1955 г., а после её вступления в эту организацию при поддержке США 14 европейских стран применили по отношению к ней статью 35, согласно которой они имели право отказать новым членам в предоставлении статуса наиболее благоприятствуемой нации. Среди этих стран были ведущие европейские экономики: Франция, Великобритания, Нидерланды, Бельгия [Conte-Helm 1996, р. 27].
Очевидно, что к 1962 г. США, Западную Европу и Японию едва ли можно было назвать единым «миром» даже в экономической сфере. Идея треугольника была выгодна, в первую очередь, самой Японии, которая в тот период стремительно развивалась экономически и добивалась признания своих успехов не только со стороны главного союзника - США, но и со стороны другого традиционного центра силы в международных отношениях - Западной Европы. Япония, поставившая целью после реставрации Мэйдзи (1867-1868) войти в «клуб великих держав» и потерпевшая поражение в этом стремлении, после войны продолжала добиваться «равного» положения с западными странами, теперь уже будучи связанной военно-политическим союзом с США.
Если говорить об экономике, ей это удалось. На 1962 г. показатели ведущих европейских стран и Японии были сопоставимы2: ВВП Японии - 60,7 млрд долл. США, Франции - 75,6 млрд, Великобритании - 81,2 млрд3. Можно говорить о том, что Япония, действительно, имела право претендовать на место в «клубе» и искала подтверждения своего статуса. В этом смысле выдвижение идеи «трёх столпов» выглядит закономерным.
Парадоксальность идеи в том, что этот треугольник как политический конструкт обладал неустойчивой структурой, в которой отношения по линиям США - ЕЭС и США - Япония имели твёрдые, стабильные основания, а по линии ЕЭС - Япония не имели их практически совсем. Вероятно, потому эта теория и не получила развития в 1960-х гг., поскольку отвечала интересам только японской стороны, а США и ЕЭС не видели в ней отражения реальности или потенциальной пользы.
Позже, в 1980-х гг., проводником идеи треугольника, или трилатерализма, стал японский высокопоставленный дипломат Овада Хисаси. Он считал, что у Японии и ЕЭС нет чувства сопричастности, которое есть у каждой из сторон с США. Так же, как и Икэда, он полагал, что укрепление японо-европейских связей необходимо для устойчивости всего западного мира [Owada 1980-1981, р. 22-23]. Именно он стал инициатором переговоров с ЕЭС, завершившихся подписанием Гаагской декларации 1991 г.: она также известна под названием «инициатива Овада» [Hosoya 2012, р. 322].
К 2010-м гг. отношения ЕЭС, в 1992 г. преобразованного в ЕС, и Японии эволюционировали через период торговых войн к состоянию ровных и стабильных, но политически крайне ограниченных. Идея трилатерализма фигурировала в политическом и экономическом дискурсе 1980-х - начала 2000-х гг.: например, в ноябре 1994 г. Центр стратегических и международных исследований в Вашингтоне провёл круглый стол, собравший около 50 лидеров политического и экономического истеблишмента США, ЕС и Японии, который был целиком посвящён отношениям внутри «триады» [Yochelson 1995]. В академической литературе того же периода японо-европейские отношения часто рассматривались через призму идеи «треугольника со слабой стороной» (например, [Bogdanov 1985; Nuttal 1996; Gilson 2000b; Pharr & Putnam 2000; Soderberg 2012; Hosoya 2012]). Одновременно рассуждения о том, почему ближайшие союзники США не развивают диалог и какие факторы могли бы способствовать укреплению «слабой стороны», составляли чуть ли не единственную тему для аналитических статей периода 2000-х - начала 2010-х гг., касающихся отношений Японии и ЕС [например, Reiterer 2004; Berkofsky 2012; Midford 2012]. Однако с приходом к власти в США администрации Дональда Трампа положение дел изменилось.
«Чёрный лебедь» японо-европейских отношений
Влияние решений, принятых администрацией Трампа, на развитие отношений ЕС и Японии можно проследить в нескольких областях.
Во-первых, решение о выходе США из переговоров о Транс-Тихоокеанском партнёрстве, которое стало одним из первых после прихода Трампа в Белый дом в январе 2016 г., оказало колоссальное влияние на ход переговоров между Японией и ЕС. Переговоры, до того практически зашедшие в тупик, получили новый стимул, так как Токио нуждался в большом успешном проекте по созданию зоны свободной торговли. Поскольку Соглашение о Транс-Тихоокеанском партнёрстве без участия США значительно проигрывало с точки зрения экономического и внешнеполитического веса, место такого проекта заняло соглашение с ЕС. Замораживание переговоров о подписании Трансатлантического партнёрства в том же 2016 г. в свою очередь разочаровало Евросоюз, также переключив его на поиск консенсуса в переговорах с Японией [Чижевская 2017]. В результате переговоры, к этому моменту зашедшие в тупик из-за взаимоисключающих требований сторон, получили новый стимул и завершились успешным подписанием Соглашения об экономическом партнёрстве в 2018 г. и его вступлением в силу в 2019 г. Одновременно с ним было подписано и вступило в силу менее известное Соглашение о стратегическом партнёрстве. Подписание обоих документов на сегодняшний день признаётся наиболее существенным прорывом в японо-европейских отношениях (например, [Tsuruoka 2019, р. 4]).
Во-вторых, торговые пошлины, наложенные США не только на политических конкурентов, таких как Россия и Китай, но и на союзников, вызвали замешательство и разочарование в Брюсселе и Токио4. В марте 2018 г. США подняли тарифы на импорт стали до 25 %, на импорт алюминия - до 10%5. Торговый протекционизм США создал условия для сближения Японии и ЕС, заявивших в тот период о себе как об активных и последовательных сторонниках свободной торговли в мире. На церемонии подписания соглашения в то время член Комиссии ЕС по торговле Сесилия Мальмстрём отметила: «Совместно с Японией мы сообщаем миру о том, что две крупнейшие экономики по- прежнему верят в свободную торговлю, выступая против односторонних решений и 6 протекционизма»6.
В-третьих, и ЕС, и Японию застали врасплох заявления Трампа о том, что союзники США должны брать больше обязательств по обеспечению своей безопасности. Во время саммита НАТО в июле 2018 г. Трамп потребовал от всех членов альянса увеличения затрат на оборону с 2% до 4% ВВП7. В ноябре 2019г. стало известно о требовании США увеличить расходы Японии на содержание американских военных баз в четыре раза8. Разумеется, неожиданные и неприятные для союзников требования не могли сказаться на их сотрудничестве с США в области безопасности. Однако и у Брюсселя, и у Токио возникли беспокойства по поводу предсказуемости их «старшего партнёра», особенно после угроз Трампа вывести военный контингент из Южной Кореи9.
В-четвёртых, выход США из Парижского соглашения по климату в 2017 г. фактически означал отказ мирового экономического и политического лидера брать ответственность за экологическую ситуацию в мире. В результате эту роль оказались способными взять только ЕС и Япония, как достаточно экономически развитые, но при этом приверженные «зелёным» принципам игроки. В этой сфере их взаимодействие, действительно, получило активное развитие. Японо-европейское Соглашение об экономическом партнёрстве стало первым международным договором, в котором прописывалось обязательство исполнять условия Парижского соглашения. Япония и ЕС являются активными участниками международных форумов, посвящённых борьбе с изменением климата и другим вопросам экологической повестки: эти вопросы обсуждались на саммите «Большой двадцатки» в Осака в июне 2019г.10, на саммите ООН в Глазго в ноябре 2021 г.11 и на других международных площадках. Япония стала первой страной, с которой Евросоюз заключил т.н. Зелёный альянс в мае 2021 г. Эта инициатива нацелена на укрепление сотрудничества со страной-партнёром в области защиты окружающей среды, сохранения биоразнообразия, борьбы с изменением климата, достижения стабильного и безопасного энергообеспечения и предполагает взятие конкретных обязательств, а также координацию действий12.
В-пятых, выход Вашингтона из ядерной сделки с Ираном (Совместного всеобъемлющего плана действий, СВПД) в мае 2018 г. вызвал резко негативную реакцию всех вовлечённых в подписание соглашения сторон13. Япония, не являющаяся стороной сделки, несмотря на союзнические отношения с США, выразила готовность продолжать поддерживать соглашение14. ЕС также высказался в поддержку соглашения15, причём в более резкой форме по сравнению с японским МИД: в декларации ЕС открыто говорится о «сожалении» в связи с решением Трампа, в то время как в заявлении японского министра иностранных дел Коно Таро никаких оценок действиям США не даётся. В дальнейшем обоюдная поддержка Иранской сделки стала упоминаться в каждом совместном заявлении для прессы по результатам двусторонних саммитов.
Можно утверждать со значительной долей уверенности, что сближение Японии и ЕС, о котором заговорили в 2019-2020 гг., произошло именно вследствие этих спорных решений Трампа [Soderberg 2019]. Разногласия такого уровня - главным образом, экономического, конечно, не ставят под вопрос стабильность союза с США, представляющего основу европейской и японской безопасности. Тем не менее, если допустить, что треугольник США - ЕС - Япония всё же является жизнеспособным конструктом в современной мировой политике, наблюдается ситуация, когда лабильность его «вершины», т е. США, приводит к укреплению «слабой стороны». Так, США, в некоторых областях теряя доверие со стороны своих союзников, способствуют укреплению связей между ними.
В этом смысле, анализируя отношения Японии и ЕС в период президентства Трампа, можно с некоторой долей осторожности говорить о существовании системы внутри условного треугольника США - ЕС - Япония. Каждая из «вершин» этого треугольника может строить другие отношения и союзы, однако мы видим, что процесс построения союзнических отношений вне треугольника идёт непросто, и в реальности новые союзы строит только его венец - США. ЕС и Япония, если и могут выбирать новых партнёров, то только из союзников США, что диктуется жёсткой зависимостью от «старшего партнёра» в области обеспечения собственной безопасности.
Приход к власти Джозефа Байдена: продолжается ли сближение Японии и ЕС?
Приход к власти Джозефа Байдена был связан с опредёленными ожиданиями мировой общественности: после турбулентной и импульсивной политики Трампа союзники ждали от Байдена последовательности и гарантий тех обязательств, которые США традиционно брали на себя в отношениях с ними.
В странах ЕС, которые имели множество разногласий с Трампом, приход Байдена был встречен с энтузиазмом. В своем выступлении на виртуальной Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2021 г. Байден подчеркнул важность трансатлантического альянса для США и заявил об их готовности исполнять свои обязательства в отношении европейских партнёров16 В Японии также приветствовали первые шаги Байдена в отношении ЕС - в частности, его участие в саммите «Большой семёрки», участие в саммитах с ЕС и НАТО в июне 2021 г., где он продемонстрировал приверженность многосторонним форматам и своим 17 союзникам17.
Япония, сумевшая выстроить с США при Трампе доверительные отношения благодаря личным контактам между американским лидером и премьер-министром Абэ Синдзо [Демчук 2021, с. 74-75], не так сильно рассчитывала на перемены, как ЕС. У Японии были опасения по поводу возможной более мягкой линии Демократической партии США в отношении
Китая: Токио считал политику Обамы в отношении региона неудачной и видел в ней причины существенного роста влияния КНР18. В целом же у руководства Японии есть понимание, что договариваться нужно с любым президентом США, поскольку союз с ними является основой японской внешней политики и политики безопасности. В условиях роста напряжённости в Азиатско-Тихоокеанском регионе Токио подчёркивает, что важность альянса с США только возрастает19. Байден, в свою очередь, выбрал именно премьер- министра Японии Суга Ёсихидэ для своего первого невиртуального саммита, который состоялся 16 апреля 2021 г. в Вашингтоне20.
Таким образом, первые шаги Байдена говорили о нацеленности его администрации на восстановление стабильных отношений с союзниками, возвращение их доверия к США как надёжному и предсказуемому «старшему партнёру». Тем сильнее было потрясение европейских лидеров, когда 15 сентября стало известно о том, что США создают новый альянс с Австралией и Великобританией, получивший название AUKUS по первым буквам входящих в него стран. Направленность нового союза очевидна: его задача - сдержать влияние Китая в регионе. О создании альянса лидеры трёх стран объявили на первом совместном саммите, проходившем по видеосвязи21. Они также объявили о своём первом крупном проекте - оснащении австралийского флота атомными подводными лодками. Такое решение Австралии означало разрыв крупного контракта на поставку 12 дизельных подводных лодок Францией, оцениваемого в 40 млрд долл.22.
Руководство Франции и ЕС было обескуражено таким поворотом американской политики, о котором, судя по реакции европейцев, они не были оповещены заранее. Министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан назвал заключение соглашения «кинжалом в спину»23. Глава европейской дипломатии Жозеп Боррель выразил сожаление в связи с тем, что европейскую сторону не проинформировали о ведущихся переговорах, однако в целом придерживался осторожных высказываний относительно перспектив отношений ЕС с США и Австралией24.
Интересно, что на следующий день после создания AUKUS Боррель представлял новую Стратегию ЕС в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР). На пресс-конференции после презентации он отметил, что несмотря на то, что внимание мировой общественности было приковано к новому союзу Вашингтона, Лондона и Канберры, значимость публикации европейской Стратегии в ИТР от этого не только не уменьшается, но, наоборот, растёт, так как становится очевидным значение этого региона и необходимость более активного вовлечения ЕС25.
На создание AUKUS в Токио отреагировали в целом позитивно. Для Японии новый союз означает более активное вовлечение США в дела региона, что Токио всегда приветствовал, а также сигнал об углублении сотрудничества с Австралией, которая, вступив в альянс с США, отказалась от своей независимой политики в сфере региональной безопасности. Вскоре после объявления об AUKUS, 6 января 2022 г. Япония и Австралия подписали соглашение о сотрудничестве в оборонной сфере, которое выводит их отношения на уровень «особого стратегического партнёрства»26. С Великобританией Японию также связывают тесные отношения: между ними уже заключено соглашение о свободной торговле, Япония приветствует намерение Великобритании присоединиться к Транс-Тихоокеанскому 27 партнерству27, они регулярно проводят совместные военно-морские учения.
Однако позитивная реакция Токио имеет и некоторые оговорки. Несмотря на то, что само присутствие американских, британских и, в перспективе, австралийских атомных подводных лодок в регионе и, в частности, в Южно-Китайском море является для Японии желательным, сам факт эксклюзивного договора США и Великобритании с Австралией ставит перед японским руководством ряд вопросов. Во-первых, насколько вероятна возможность передачи таких военных технологий самой Японии - ближайшему союзнику США в АТР. Во-вторых, не означает ли заключение такого альянса США в регионе отход Японии на второстепенную роль в глазах её союзника28. Поэтому можно говорить о том, что в Японии известие о создании нового союза было встречено со смешанными чувствами, хотя, если смотреть на ситуацию с позиции китайской угрозы, в глазах японской элиты стратегические преимущества этого альянса преобладают.
При этом Япония входит в другую организацию, созданную США в регионе - Quad (Quadrilateral Security Dialogue, четырёхсторонний диалог по безопасности), которая, помимо США и Японии, включает Австралию и Индию. Организация была создана в 2007 г. с подачи Абэ Синдзо, однако тогда эта идея продолжения не получила. Новую жизнь в неё вдохнул Дональд Трамп в 2017 г. на волне его борьбы с растущим влиянием Китая: именно против него направлены усилия этого объединения. Оно является неформальным, но с началом президентства Байдена встречи в рамках этого формата проводятся регулярно: в марте 2021 г. - виртуальная встреча лидеров Quad29, в сентябре 2021 г. - первая очная
встреча в Вашингтоне30, в феврале 2022 г. - четвёртая встреча министров иностранных дел четвёрки31.
Ключевая идея этого объединения - защита «свободного и открытого Индо- Тихоокеанского региона». В сегодняшнем международном дискурсе термин ИТР является общеупотребительным, хотя ещё совсем недавно для обозначения этого региона использовался термин АТР - Азиатско-Тихоокеанский регион. Очевидно, что главное отличие - акцент на включённость Индийского океана и Индии. Именно Индию как крупную региональную силу, при этом враждебно относящуюся к Китаю, США в последние годы вовлекают в свою азиатскую политику. Примечательно, что в мае 2018 г. президент Трамп переименовал Тихоокеанское командование США в Индо-Тихоокеанское в знак «признания растущей взаимосвязи между Индийским и Тихим океанами»32.
Сама концепция ИТР была впервые введена в международный дипломатический лексикон японским премьер-министром Абэ. В 2016 г. он предложил идею «свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона», которая подразумевала, в первую очередь, развитие экономической инфраструктуры, обеспечение морской безопасности в акватории двух океанов силами государств региона, разделяющих принципы свободы, верховенства закона, рыночной экономики, основанной на правилах. Стратегия не подразумевала прямого противостояния Китаю, но её акценты позволяли сделать вывод, что основная её идея - противопоставить принципы Японии и её единомышленников принципам китайской 33 политики в регионе33.
В 2017 г. администрация Трампа подхватила идею Абэ и ввела её в свою внешнеполитическую стратегию. Первым этот термин употребил госсекретарь Рекс Тиллерсон в 2017 г., затем он прозвучал в речи Майка Пенса в 2018 г. Стратегия национальной безопасности и Стратегия национальной обороны США также включили понятие Индо-Тихоокеанского региона как арены борьбы с Китаем, нарушающим международные нормы и правила. В американском дискурсе концепция ИТР получила более конфликтное и острое звучание, чем в японском, однако японской элите, безусловно, польстило использование их идеи американским истеблишментом34.
Показательно, что ни в AUKUS, ни в Quad не фигурируют ЕС или его страны-члены. Собственная стратегия ЕС в ИТР предполагает более активное вовлечение европейцев в дела региона, но очевидно, что на современном этапе речь идёт не о лидирующей роли, а скорее о поддержке политики США. Однако США своими решениями демонстрируют, что в помощи ЕС и его участников не нуждаются, а вместо этого вовлекают своих англосаксонских союзников - Великобританию и Австралию, а также Японию как опору американской
политики в Восточной Азии и Индию, которую США хотят склонить на свою сторону в борьбе с Китаем. Европейцы принимают эти обстоятельства во внимание, всё чаще возвращаясь к идее «стратегической автономии», однако перспективы реального обретения 35 этой автономии пока довольно туманны35.
Если обратиться к динамике непосредственно японо-европейских отношений после прихода Байдена к власти, о каких-то прорывах, как во время президентства Трампа, говорить не приходится. Стороны провели традиционный двусторонний саммит в мае 2021 г., где они объявили о создании «Зелёного альянса», в рабочем режиме продолжили консультации по экономическим и другим вопросам. Их партнёрство в экологической сфере не носит характера государственной стратегии, общий проект по созданию инфраструктуры, связывающей Европу и Азию в противовес китайскому Новому шёлковому пути, пока остаётся на бумаге.
Вооружённый конфликт России и Украины, разразившийся в феврале 2022 г., существенным образом сместил внимание мировой общественности на российское направление, однако главным вызовом современной мировой политики всё-таки остаётся американо-китайское противостояние. Многие политики и аналитики проводят параллели между российской специальной военной операцией в отношении Украины и возможными попытками Китая присоединить Тайвань силовым способом. Создание новых альянсов в Индо-Тихоокеанском регионе говорит о том, что на наших глазах происходит изменение региональной внешнеполитической архитектуры, возвращается блоковость, напоминающая времена холодной войны. При этом ситуация характеризуется подвижностью: насколько стабильными будут новые блоки, пока предсказать сложно.
Важным в контексте настоящего исследования является то, что создаваемые США новые блоки (AUKUS, Quad) не включают ЕС и Японию вместе, т е. говорить о том, что США в своей азиатской политике опираются на своих традиционных «младших партнёров», нельзя. Вместо этого они ищут новые связи, новые силовые линии - углубляют союз с Австралией, вовлекают Индию. Япония, в свою очередь, ищет региональных союзников - соглашение с Австралией, охватывающее широкий круг вопросов безопасности, является показательным. ЕС старается следовать общемировому тренду и создаёт Индо- Тихоокеанскую стратегию, однако сколько своего внешнеполитического ресурса руководство ЕС готово вложить в реализацию этой стратегии, пока остаётся неясным.
Таким образом, сегодня говорить о существовании треугольника США - ЕС - Япония как действующего политического международного механизма сложно. Надо отметить, что в современном дискурсе формат трёхстороннего взаимодействия имеет место, но исключительно в экономическом измерении. В 2017 г. состоялась первая встреча министров экономики США, ЕС и Японии - Роберта Лайтхайзера, Сесилии Мальмстрём и Сэко Хиросигэ, на которой они договорились координировать усилия для защиты свободного рынка от нерыночных практик третьих стран, под которыми имеется в виду, в первую очередь, Китай36. Встречи проводятся с разной степенью регулярности, последняя из них на
сегодняшний день состоялась 30 ноября 2021 г.37, что в целом свидетельствует о заинтересованности сторон в развитии этого формата взаимодействия.
Обратившись к политическому измерению, мы наблюдаем, как спонтанная и резкая политика Трампа привела к сближению Японии и ЕС; более последовательная, но прагматичная и далёкая от идеализма в отношении своих союзников политика Байдена создаёт условия для поиска ими новых союзов. И здесь решения Японии и ЕС, вероятно, будут продиктованы не абстрактной приверженностью трилатерализму или любому другому умозрительному конструкту, а настолько же прагматичной оценке ситуации и выбору тех партнёрств, которые в сложившихся международных условиях окажутся максимально эффективными. Окажутся ли таковыми Япония и ЕС друг для друга - вот вопрос, который определит дальнейшую судьбу треугольника. Сейчас же наблюдается ситуация, когда его структура оказывается открытой другим союзам, и «младшим партнёрам» США нужно ещё доказать свою эффективность и полезность, а не пользоваться ситуацией «безальтернативности» сближения.
Заключение
В основу настоящего исследования положено предположение о существовании треугольника США - ЕС - Япония, идея которого многократно высказывалась начиная с 1960-х гг. Три крупнейшие экономики, связанные торговыми отношениями, общностью политических и экономических ценностей, долгое время составляли и продолжают составлять понятие «западного мира» несмотря на то, что географически Япония располагается на азиатском континенте.
Рассмотрев исторический контекст, в котором появилась теория трилатерализма, его неустойчивую структуру, в которой японо-европейские отношения традиционно составляли «слабую сторону», автор доказал, что во время президентства Трампа силовые линии внутри этой конструкции начали меняться, и «слабая сторона» значительно укрепилась. Однако дальнейший анализ взаимодействия «младших партнёров» США уже при президенте Байдене продемонстрировал, что, при сохранении беспокойств Японии и ЕС относительно стабильности и предсказуемости политики США по отношению к ним, выбор партнёрств они не ограничивают лишь друг другом, отдавая предпочтение прагматичному и диверсифицированному подходу. При этом углубление их двусторонних отношений, в частности, в сфере обеспечения безопасности, создания инфраструктуры или экономического взаимодействия, остаётся вероятным, но только в том случае, если партнёры докажут свою эффективность.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Демчук Ф.Г. Трамп и Япония: новый тихоокеанский поворот? Итоги политики Дональда Трампа в Японии // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2021. № 1.
Чижевская М.П. Режим свободной торговли: интересы и опасения ЕС и Японии // Современная Европа. 2017. № 3 (75). С. 72-79.
REFERENCES
Chizhevskaya, М. Р. (2017). Rezhim svobodnoi torgovli: interesy i opaseniya ES i Yaponii. Sovremennaya Evropa, 3 (75), 72-79. (In Russian).
Demchuk, F. (2021). Tramp i Yaponiya: novyi tikhookeanskii povorot? Itogi politiki Donal’da Tramp a v Yaponii [Trump and Japan: a new Pacific twist? Results of Donald Trump’s policy in Japan], Aziatsko-Tikhookeanskii region: ekonomika, politika, pravo, 1, 70-83. (In Russian).
* * *
Berkofsky, A. (2012). EU-Japan relations from 2001 to today: achievements, failures and prospects. Japan Forum, 24 (3), 265-288. https://doi.org/10.1080/09555803.2012.699453
Bogdanov, A. (1985). The USA, Western Europe, Japan: triangle of rivalry. Moscow: Progress Publishers.
Conte-Helm, M. (1996). The Japanese and Europe. Economic and Cultural Encounters. Bloomsbury Academic.
Gilson, J. (2000a). Japan and the European Union: a partnership for the twenty-first century. Macmillan.
Gilson, J. (2000b). Emerging from Washington’s shadow: Japan’s new relations with Europe. European Review, 8 (4), 521-532. https://doi.org/10.1017/S1062798700005081
Hosoya, Y. (2012). The evolution of the EU-Japan relationship: towards a ‘normative partnership’? Japan Forum, 24 (3), 317-337. https://doi.org/10.1080/09555803.2012.699455
Midford, P. (2012). By land and by sea: the potential of EU-Japan security cooperation. Japan Forum, 24 (3), 289-316. https://doi.org/10.1080/09555803.2012.699454
Nuttal, 8. (1996). Japan and the European Union: Reluctant partners. Survival, 38 (2), 104- 120.
Owada, H. (1980-1981). Trilateralism: a Japanese perspective. International Security, 5 (3), 14-24.
Pharr 8. J. & Putnam R. D. (Eds.) (2000). Disaffected democracies: what’s troubling the trilateral countries? Princeton: Princeton University Press.
Reiterer, M. (2004). Japan-EU relations after EU enlargement. Asia-Europe Journal, 2(1), 33-42. https://doi.org/10.1007/sl0308-004-0073-0
Soderberg, M. (2012). Introduction: where is the EU-Japan relationship heading? Japan Forum, 24 (3), 249-263. https://doi.org/10.1080/09555803.2012.699452
Soderberg, M. (2019). Is Trump’s “America first” policy bringing the EU and Japan closer? Between “America First” and the ‘‘Chinese Dream”: What the EU and Japan Can Do Together. Istituto Affari Intemazionali.
Tsuruoka, M. (2015). Japan-Europe relations: toward a full political and security partnership. In Y. Tatsumi (ed.). In Japan’s global diplomacy. Views from the next generation (pp. 43-54). Stimpson Center.
Tsuruoka, M. (2019). Europe-Japan cooperation in an era of President Trump. In N. Casarini and L. Mariani (eds.), Between “America First” and the “Chinese Dream”: What the EU and Japan Can Do Together. Istituto Affari International!.
Yochelson, J. (Ed.). (1995). The Future of the U.S.-EU-Japan Triad. How Dominant? How Interdependent? How Divergent? Washington: The Center for Strategic and International Studies.