Современное общество невозможно представить без высокоорганизованной системы исключительных прав, прав интеллектуальной собственности. Однако эти права существовали не всегда и нельзя с уверенностью сказать, что с ними будет происходить в дальнейшем. Можно лишь наметить определенные контуры их развития, проанализировав причины возникновения исключительных прав и изменения условий, в которых данные права существуют сейчас.

Появление правового регулирования отношений, как тогда называли, литературной и промышленной собственности, было связано с желанием закрепить результаты творчества, а точнее, экономические выгоды, связанные с такими результатами, за определенными лицами. Это закрепление первоначально не преследовало цель обеспечить нематериальные блага, личные неимущественные права создателей. Целью было предоставление экономических выгод, связанных с использованием результатов творчества, на условиях известного рода монополии.

Монополизация — специальный прием, который право применяло для закрепления материальных выгод за обладателями исключительных прав, которые далеко не всегда были их создателями. В результате творчество перестало являться уделом чудаков, оно было поставлено на промышленную основу.

Создание произведений творчества оказалось выгодным и неразрывно сплелось с индустриализацией экономики. Творчество стало профессией, а производство интеллектуальных продуктов превратилось в самостоятельный сегмент рыночной экономики, роль которого постоянно повышается. В современном обществе экономика интеллектуальных продуктов все сильнее вытесняет традиционное промышленное производство, которому отводится роль простого технического оформления новых идей. Ускорение этому процессу придало развитие информационной сети Интернет.

Казалось бы, при таких обстоятельствах регулирование исключительных прав должно становиться более глубоким и сильным. Объекты этих прав становятся для общества все более важными, отсюда и стремление более четко их урегулировать. Но если с необходимостью более детального регулирования можно согласиться, то вопрос о методе требует дополнительного обсуждения. Дело в том, что в обществе наряду с усилением экономики интеллектуальных продуктов также развивались процессы гуманизации, признания и уважения прав и свобод человека и гражданина. Метод монополизации, свойственный исключительным правам, начал вступать в противоречие с этими процессами.

Любопытно, что на уровне гражданского права именно исключительные права, использовавшиеся для монополизации экономических выгод, со временем привели к появлению личных неимущественных прав, сфера применения которых расширилась за рамки чистой экономики. Однако личные неимущественные права авторов персонифицировали тех лиц, которые первоначально могли претендовать на извлечение экономических выгод из своего монопольного положения, гарантированного правом. В этом смысле данные права служили средством индивидуализации получателя выгод, а значит, и монополизации его имущественного положения.

Напротив, права человека в силу их всеобщего характера отрицали упомянутую роль личных неимущественных прав авторов-творцов.

Метод монополизации выгод от использования результатов творчества, с одной стороны, позволил экономике интеллектуальных продуктов возникнуть и развиться. Если бы данные выгоды свободно получали все члены общества, инновационная деятельность перестала бы приносить доход. Те экономические агенты, которые занимаются инновациями, не смогли бы финансировать свою деятельность, а значит, попросту разорились бы. Следовательно, монополизация выгод полезна, поскольку она позволяет всякий раз совершать очередной экономический цикл, гарантируя окупаемость творческого процесса.

С другой стороны, монополизация выгод от использования результатов творчества может превратиться в монополизацию самих этих результатов, и тогда технический прогресс замедлится. В советские времена часто говорили о том, что капиталисты стремятся скупать все результаты инновационной деятельности не для того, чтобы их внедрять, а для того, чтобы их не мог внедрить кто-то другой.

В самом деле, иногда подобный мотив присутствовал, как присутствует и сейчас, но его значение было явно преувеличено. Массовая скупка технических новинок с целью положить их под сукно лишена экономического смысла и способна привести к разорению, особенно в условиях, когда одни и те же цели могут быть достигнуты разнообразными техническими средствами. Во всяком случае, СССР с его свободой внедрения технических достижений не слишком в этом внедрении преуспел.

Так что рассуждения о методе монополизации, свойственном исключительным правам, в чисто экономической плоскости не способны поставить его под сомнение. Иначе обстоит дело, если тот же метод монополизации будет рассмотрен на фоне процессов гуманизации общества, расширения сферы применения фундаментальных прав и свобод человека. Например, право на жизнь и здоровье. С точки зрения идеи гуманности это право гораздо более значимо, чем право на монопольное получение выгод от использования результатов интеллектуальной деятельности. Именно эта идея взвешивания ценностей разных прав лежала в основе Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 июня 2009 г. по делу между компанией «Новартис» и Обществом «Фарм-Синтез»¹Постановление Президиума ВАС РФ от 16 июля 2009 г. № 2578/09 // СПС «КонсультантПлюс».. Хотелось бы сказать несколько слов по поводу данного дела, в котором Президиум разрешил изготавливать пробные партии лекарственных средств для того, чтобы можно было их зарегистрировать и начать выпускать, как только закончится срок действия патента истца.

Истец требовал запрета такого производства, однако Президиум разрешил производство, но с одной целью — чтобы этот препарат («дженерик» — лекарство от рака) прошел экспертизу, и в дальнейшем, когда закончится срок действия патента, ответчик смог бы очень быстро начать производить препарат. Одновременно Президиум не согласился с тем, что это лекарство можно производить, чтобы бесплатно раздавать, до окончания срока действия патента. Иное противоречило бы, на наш взгляд, действующей системе защиты.

Основой для такого вывода послужила ст. 30 Соглашения ТРИПС, которое было положено в основу анализа обстоятельств по делу²Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности от 15 апреля 1994 г.(заключено в г. Марракеш) // СПС «КонсультантПлюс».. Поскольку лекарства непосредственно нужны для сохранения человеческой жизни, то ценность сохранения человеческой жизни более высока, чем ценность монополизации результатов творческого процесса в виде исключительных прав. Думаю, что это взвешивание социальных ценностей лежало в основе нашего судебного решения.

Несомненно, что при возникновении и иных случаев сопоставления ценности различных неимущественных прав приоритет должен быть отдан более значимым, фундаментальным правам. Таким образом, права интеллектуальной собственности могут потерпеть поражение и в иных случаях, а не только применительно к лекарственным средствам. Например, очень тесно с фундаментальными правами личности связаны генетические достижения. Здесь еще требуется осмысление, как быть с правами на эти генетические достижения, во всех ли случаях следует разрешать монополизировать их.

Еще одна весьма значимая ценность — свобода распространения идей, интеллектуальных продуктов, информации (особенно в сети Интернет). Монополизация этих интеллектуальных достижений способна существенно замедлить, а то и приостановить развитие человеческой личности и общества в целом. Право на доступ к благам человеческой цивилизации — одна из более фундаментальных ценностей. Если сопоставить с ней монополизацию выгод от использования интеллектуальных продуктов, не факт, что последняя победит. Во всяком случае, в некоторых сферах общественной жизни.

Неслучайно столь широкими являются общественные движения, которые ставят своей целью расширение сферы свободного распространения интеллектуальных продуктов. Достаточно вспомнить о так называемой «Партии пиратов», которая была создана в Швеции и провела двух своих представителей в Европарламент. Риторика данной партии основана на идее свободы доступа к благам человеческой цивилизации. Мы не можем игнорировать этот процесс, во всяком случае, необходимо учитывать эти тенденции.

Хотелось бы также напомнить о широко развернувшейся в свое время дискуссии о праве библиотеки Президента РФ на цифровое воспроизведение и распространение книг, которые в ней находятся в бумажном виде³Проект Федерального закона № 51957-5 «О внесении изменений в статью 18 Федерального закона “О библиотечном деле”» // СПС «КонсультантПлюс».. Здесь дискуссия, правда, не завершилась принятием соответствующего законопроекта в редакции, которая позволяла бы библиотеке копировать в цифровом формате и предлагать читателям этот контент. Тем не менее очень показательно, что аргументы сторонников данного законопроекта нашли широкое понимание в обществе.

Естественно, такой законопроект, если бы он был принят, вступил бы в противоречие с международными обязательствами Российской Федерации, которые она на себя приняла. Тот факт, что его не приняли, является доказательством уважения Российской Федерации к международному праву. Тем не менее нельзя не учитывать, что библиотеки все больше и больше становятся цифровыми. Боюсь, что скоро бумажных книг не будет вообще, может быть, за исключением тех, которые находятся в специальных хранилищах. Все книги будут выпускаться в цифровой форме, поэтому, конечно, необходимо подумать о возможных случаях расширения свободного использования этих цифровых продуктов.

Изменение природы интеллектуальных продуктов — еще одна проблема, которая требует своего внимания. Не секрет, что истинно новое создается очень редко. Все большее количество интеллектуальных продуктов носит вторичный, производный характер, так что трудно понять, чьи же права на самом деле нарушены (особенно в сети Интернет). Хотелось бы обратить внимание на дело, которое рассматривал Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в 2009 г. Это дело между Обществом «Иней» и Архитектурно-строительной компанией № 5⁴Постановление Президиума ВАС РФ от 22 апреля 2008 г. № 255/08 // СПС «КонсультантПлюс».. Любопытно, что речь шла о защите контента интернет-сайтов. Истец говорил, что его сайт скопировали, а ответчик возражал против требования, ссылаясь на то, что многие фрагменты сайта взяты истцом на других сайтах, следовательно, продукт не является принципиально новым.

Должен ли в этом случае истец требовать защиты? Имеет ли он право на защиту своих прав? Если такая защита будет предоставляться безусловно, то это фактически приведет к легализации пиратства и защите тех, кого не следовало бы защищать. Однако тот, кто является реальным правообладателем, в этом процессе отсутствовал и даже не заявлял о своих правах. Я боюсь, что таких дел будет все больше и больше, потому что природа интеллектуальных продуктов меняется. Достаточно послушать современную музыку, чтобы понять, что видоизменяется ограниченное количество мелодий. В отношении двух современных музыкальных произведений очень трудно определить, кто у кого и что заимствовал, особенно, если все они заимствовали у кого-то третьего. Разумеется, приведенные примеры не означают, что подобная свобода использования объектов интеллектуальной собственности всегда вписывается в рамки международных конвенций.

В случае с лекарственными средствами мы нашли возможность согласовать его с международными подходами. В отношении остальных случаев мы должны исходить из того, что конвенции действуют и они обязательны для стран, в них участвующих. Следует также учитывать, что порой тезис о свободе распространения интеллектуальных продуктов используют те, кто нарушают авторские права, с немалой выгодой для себя. Здесь хотелось бы вспомнить несколько забытую сейчас историю, как в США впервые запрещали интернет-сайт napster.com, сторонники которого развернули огромную полемику по вопросам свободы информации.

Для тех, кто нарушает исключительные права, конечно, послаблений делать не следует. Однако поскольку глобальные процессы гуманизации общественного устройства, все более широкого признания прав и свобод человека продолжатся, постольку монополия обладателей исключительных прав будет подвергаться все большим ограничениям в тех случаях, когда ущерб терпят более значимые ценности. Именно такой, на мой взгляд, будет тенденция развития исключительных прав в XXI в. Увеличится количество случаев свободного использования объектов исключительных прав с выплатой вознаграждения или без таковой. Государства будут чаще требовать выдачи принудительных лицензий; условия предоставления последних изменятся. Суды чаще будут принимать решения в либеральном духе, разрешая в ряде случаев такое использование интеллектуальных продуктов, которое соответствует фундаментальным правам и свободам человека.

При этом очевидно и другое. Монополия обладателя исключительных прав не может быть отменена, так как это подорвет основу для существования экономических структур, занимающихся инновациями. Впрочем, в некоторых секторах экономики свободное использование интеллектуальных продуктов может оказаться более выгодным для всех участников рынка.